Бывший. Ошибка или судьба? - стр. 3

Когда-то он шептал моё имя иначе. Когда-то у меня не путались пальцы в завязках на рукаве от волнения.

– Привет, – ответила я, не поднимая на него глаз дольше необходимого, – Лера, прости, что ты ждала.

Мы сели. Стол круглый, деревянный, с кружком от чашки на лакированной поверхности. Лера была из тех невест, которые светятся. Она точно знала, что хочет: тёплую свадьбу «без пафоса, но чтоб ах», цвет – молочный, чуть-чуть карамели, зелень – эвкалипт, листья как серебристые монетки.

– Я так рада, что ты согласилась взять нас, – заговорила она быстро, словно боялась, что я исчезну, если дать мне паузу. – Илья мне уже говорил, какая ты крутая, как ты вытаскиваешь сложные тайминги. Глеб будет курировать бюджет, он… – она запнулась и улыбнулась им, – он лучше всех умеет разговаривать с подрядчиками, когда они вдруг вспоминают про «непредвиденные расходы».

– Курировать бюджет, – повторила я. – Прекрасно.

У меня есть профессиональная броня, я ею жонглирую, как бармен шейкером. Я спросила про дату, про место, про ориентировочный список гостей, про то, хочет ли Лера утреннюю съёмку дома или мы собираем образ прямо на площадке. Я записывала стройно, ровно, мои буквы танцевали в блокноте, и каждый штрих звучал в голове как «работа есть работа».

– Хотим утро дома, – сказала Лера. – И чтобы всё было очень… – она поискала слово, – мягко. Чтобы у всех было ощущение, что мы не пытаемся выпячивать богатство.

– Тогда минимум пластика, – ответила я. – Стекло, керамика, ткань с фактурой. И никакого агрессивного света. Под вечер – свечи в низких подсвечниках, но мало, чтобы тёплые пятна.

Лера кивала, зачарованно. Глеб молчал. Он пил чёрный кофе без сахара, без молока. В чашке оставалась тонкая кромка кофейного маслянистого следа. Его руки… я ненавидела себя за то, что помню это… всегда касались чашки не за ушко, а обхватывали, будто он вечно согревается. На безымянном пальце – ничего. Я знала это до того, как посмотрела. Глупо надеяться, что бывший муж носит обручальное кольцо ради привычки.

– По темпераменту вы идеально подходите друг другу, – внезапно сказала Лера, и у меня внутри щёлкнуло: только бы она не говорила про то, о чём я думаю. – Для проекта, – быстро добавила она, мягко, почти извиняясь. – Ева, вы горящая, от вас искры. А Глеб… – она бросила на него взгляд, – дотошно следит за сметой.

– Прекрасный образ, – я улыбнулась уголком рта. – Я буду взрывать, а вы тушить.

– Я буду считать, – спокойно поправил Глеб. – И защищать бюджет от лишних трат.

Бариста принёс мою раф-ваниль с корицей.

– Смотрите, – Лера достала планшет и повернула ко мне: мудборд, который она собирала по ночам. Сухоцветы, тонкие ленты, лёгкие оттенки.

– Это всё можно, – я кивнула. – Но придётся бороться с реальностью. Образ весенний, а за окном уж почти зима. Тогда идём так. Утро дома, естественный свет, я приезжаю в шесть тридцать, к девяти выезжаем. Площадка – к десяти. Цветокор под ваше платье, Букет – асимметрия, не шар. Глеб, мне нужен контакт всех подрядчиков и финальный лимит, который вы готовы перешагнуть.

Он кивнул. Я услышала знакомое тихое щёлканье – положил ручку ровно, параллельно краю блокнота.

Мы обсудили ещё десять пунктов, мелких и нужных – до оттенка салфеток и того, как спрятать удлинители под ткань, чтобы никто не зацепился во время первого танца. Лера записывала все в блокнот и сияла. Я писала и держалась. Глеб не писал – он запоминал.