Бывший. Дракон, который любил меня - стр. 10
О нет. Я не интересую его как женщина.
Но он любит пугать. Может быть, даже сделает что-нибудь со мной, ни сколько из желания, сколько для того, чтобы насладиться моим страхом и унижением.
Я натягиваю милую улыбку:
– Вы же знаете Альрика, Ваше Величество. Он совсем не думает о доме и каких-то бытовых вещах.
– Так же туп, как и его отец, – выплёвывает Элиас, явно приходя в ярость.
Раана Адели – отца Альрика – казнили около двадцати лет назад путём четвертования на центральной площади. Уж не знаю, чем он насолил Его Величеству. Но могу предположить, что мог просто посмотреть на него с недостаточным почтением в неподходящий момент. Этого могло быть достаточно.
Голубые глаза скользят по мне уже с явной неприязнью. Я хочу опустить взгляд, но сдерживаюсь.
– Ну а ты, девочка? Счастлива, довольна жизнью в Стоунхарде? На побрякушки что ли не хватает? – криво ухмыляется Элиас.
Я уже успела немного выучить оттенки его настроения. По рассказам королевы и по собственному опыту. Нужно немного сбавить градус злости, иначе я пропала. Мысли лихорадочно мечутся.
– Феллона часто болеет, Ваше Величество, – мои губы дрожат, и я не скрываю этого, надеясь, что он примет это за волнение о малышке.
– У вас дети? – хмурится безумный король, сплёвывая на землю, а затем ехидно добавляет. – Ты же не можешь понести. Или что-то изменилось?
Он откровенно насмехается. Отлично ведь знает, что у Альрика после смерти первой жены осталась лишь дочь. В таких ситуациях остаётся лишь подыгрывать ему.
– Это моя падчерица, – отвечаю я.
– Да-а, – протяжно говорит Элиас. – Сыновей-то у рода Адели больше нет. И даже если он возьмёт наложницу, и та родит, наследовать пацан не сможет.
Довольство и почти детская радость в тоне короля слегка расслабляют меня. Может ещё можно что-то придумать? Я не могу подвести Фелли.
– Ты так и не ответила, сфанийка. Как тебе живётся в Стоунхарде? Шердания стала твоим новым домом? – Элиас вскидывает подбородок, надменно усмехаясь мне в лицо.
Он любит задавать этот вопрос. И любит слушать мой ответ.
– Всё чудесно, Ваше Величество, – я склоняю голову в поклоне. – Стоунхард лучший город континента, недаром его зовут Золотой Долиной.
– Его зовут Золотой Долиной из-за золотых копей, дурья башка, а не из-за ваших возвышенных представлений о жизни, – отвечает Элиас сварливо, но нотки удовлетворения всё-таки проскальзывают в его голосе.
Внезапно безумный король наклоняется вперёд и хватает меня за запястье. Цепкая, сильная хватка – не вырваться. Он дёргает меня на себя, мы оказываемся буквально нос к носу. Только он сидит, а я стою, но король настолько огромный, что мне даже не нужно наклонять голову, чтобы видеть его вспыхнувшие предвкушением глаза.
От него пахнет старостью и чем-то пряным. Губы короля растягиваются в улыбке.
– Не надо, – шепчу я, мотая головой.
Внезапно руку пронзает жгучая боль.
– Не вздумай орать, птиц распугаешь, – медленно и с расстановкой говорит Элиас.
Я опускаю глаза и сквозь пелену слёз вижу, как моя рука высыхает, покрывается старческими пятнами, морщинами, ногти желтеют.
Жжёт так сильно, что перед глазами темнеет. Я хватаю ртом воздух, на секунду поднимаю взгляд и наталкиваюсь на внимательный, изучающий интерес. Восторг дрожит в змеиных зрачках Элиаса Великолепного. Драконьего короля Шердании.