Бывшие одноклассники. Училка для миллиардера - стр. 16
В центре зала парит массивная голограмма Чёрной дыры, её границы искривляются, затягивая свет внутрь, создавая ощущение зыбкости реальности.
– Ну что, училка, устроим настоящий урок?
– Урок чего?
Ян делает шаг назад и раскидывает руки, указывая на космос вокруг.
– Урок жизни. Свободы. Французского, в конце концов.
С укором качаю головой, но всё же иду за ним вдоль подвешенных за прозрачные крепления моделей планет.
На тёмных стенах сияют имитации далёких галактик, неоновыми спиралями закручиваются туманности.
– Начнём с основ. Le Soleil.
– Солнце. Это понятно, – хмыкает Ян.
– Mercure, Vénus, la Terre… – Перечисляю планеты, но взгляд Яна почему-то прикован не к ним. Ко мне. – Jupiter, Saturne…
Ян подставляет указательный палец под модель Сатурна, придаёт ему ускорения лёгким толчком ладони.
Сатурн вращается, как баскетбольный мяч.
– Самая несчастная планета, – хмыкает Ян.
– Почему?
– Окольцована.
– Юморист. А ты у нас, значит, противник браков?
– Знаешь, Иванова, как говорят: хорошее дело браком не назовут.
– О, цитируешь великих!
– Даёшь общество, свободное от брачных оков!
– Ты мог бы быть революционером, – бросаю находу и иду дальше.
– Возможно, я и есть революционер, – Ян идёт за мной, засунув руки в карманы брюк. Запрокидывает голову, разглядывая искусственное звёздное небо. – Бросаю вызов системе, веду за собой людей, свергаю старый порядок…
– Да, и устраиваешь фальшивую пожарную тревогу забавы ради.
– Ну вот, опять ты обесцениваешь мою гениальность.
– Я бы сказала, это не гениальность, а подростковое бунтарство.
– А ты у нас значит взрослая и серьёзная девочка, да?
– Конечно.
– Хочешь проверить?
– Что?
Вместо ответа Ян вдруг запрыгивает на платформу в центре зала, расправляет плечи и, заложив руку за спину, открывает рот.
– Allons enfants de la Patrie!
Я вздрагиваю от неожиданности.
– Ян, ты с ума сошёл?!
Он лишь делает шаг вперёд, возвышаясь надо мной. Его бархатный голос заполняет зал.
– Le jour de gloire est arrivé!
Ян поёт громко. С надрывом. Голос его отражается эхом от купола. Планеты под потолком дрожат в свете софитов.
Не знаю, смеяться мне или закрыть лицо руками от стыда.
– Петров, слезь оттуда немедленно! Так нельзя!
Но он, конечно, не слушает.
Он буквально живёт моментом – воображает себя революционером, стоящим на баррикадах с алым знаменем в руках. Революционером, ведущим народ в бой под величественный марш «Марсельезы».
– Contre nous de la tyrannie, l’étendard sanglant est levé!
Не сдержавшись, хохочу.
Он такой дурак! Но, чёрт, как же хорош он в этом образе.
Ян спрыгивает вниз, приближается ко мне.
– Что это было?
– Домашнее задание, – делает ещё пару широких шагов.
– Но почему «Марсельеза»?
Ян останавливается совсем рядом.
– А почему нет? – Поддевает меня пальцем за подбородок. – Итак, училка… Революция или смерть?
Его губы близко-близко…
И горячее дыхание опаляет мои щёки.
Мысли скачут синусоидой, беспорядочно переключаясь с русского на французский и обратно, а потом вдруг стихают, превращаясь в прямую линию, констатирующую смерть моей способности думать трезво.
Боже, Иванова! Очнись!
О чём ты вообще думаешь?!
Он ведь снова издевается, как тогда, как раньше! Как…
Зажмуриваюсь. Отступаю на шаг.
– Лучше… Лучше просто французский.
Ян кивает, закусывая губы.
– Как скажешь, – разворачивается резко на пятках.