Бывшие. Боль и любовь - стр. 26
Живот ныл. Немного кровило. Во вторник придётся идти к гинекологу. Такой первый раз я точно запомню на всю жизнь.
Я до сих пор в шоке от самой себя. Не могу себя простить и понять, как я могла повести себя так беспечно? Как какая-то шлюха. Подстилка больничная. Мне стыдно!!!!
Не успела зайти домой, мой телефон был атакован сотней сообщений и звонков.
“Варя, это я… Нам надо поговорить. Ответь на звонок”.
Прочитав сообщение, быстро его удалила. Через пять минут пришло ещё одно.
“Варя, возьми трубку, сейчас же!!!”
И это сообщение тоже отправилось в корзину.
“Гадина! Если не ответишь, я сбегу с клиники и приеду к тебе домой!!!”
Удалила всё!
И кинула номер в чёрный список.
9. Глава 8.
У меня было всего два выходных, в понедельник пришлось вернуться на работу. Разумеется, я не отошла за столь короткое время. Жила на успокоительном чае, шоколаде, сериалах. Много спала.
Каким образом я заставила себя выйти из дома — загадка. Меня мотивировали только слова Стрельникова, которые я повторяла словно мантру, чтобы не превратиться в слабачку.
В дверях ординаторской столкнулась с Анькой.
— Ох, — обмахнулась она ладошкой, — ну и ночка выдалась. Вымоталась капец как!
— Неужели новых больных сложных привезли?
— Ну так, — прошла к шкафу с одеждой, покручивая бёдрами, достала оттуда свои повседневные вещи. — Есть парочка буйных и оооочень ненасытных.
Аня хихикнула. Сняла халат, я заметила, у неё вместо колгот чулки. Да и халат короче обычного. Ну и ну!
Стрельников нам такие запрещает, но его сейчас нет, он занят своими новорожденными детьми. В честь чего такой маскарад?
Отвернулась, продолжая заниматься своими делами. Моя смена начнётся через пять минут, а я ещё не переоделась в форму.
У Аньки затренькал телефон, она переключилась на разговор с подругой и стала рассказывать ей, что хочет сделать новые губы и ресницы, уже записалась к мастеру на вторник.
— Пока, Ань.
Попрощалась с ней, она только хихикала, увлечённая своей стрекотнёй, и даже на секундочку не удосужилась на меня взглянуть.
Обхожу все палаты по списку, делая пометки в рабочем журнале, замираю напротив палаты с цифрой 1. Её я оставила на потом.
Что ж, вдохнув поглубже, вхожу.
Я вхожу и даже не смотрю на него, смотрю в пол, пряча глаза под ресницами, двигаюсь на автомате. Думаю, как обычно, валяется на кровати, будто у нас тут курорт, но, не успев войти, как на меня нападают.
Вяземский…
Хватает за руку жёстко, дёргая к себе, и с сумасшедшей сильной стискивает в тисках.
— Варя… — шепчет он, уткнувшись мне в плечо, и часто дышит, жадно вдыхая запах моего тела.
Караулил. Всю ночь у двери стоял, что ли?
— Ты тут… Если б ты знала, как адски сильно я волновался… Ты кинула меня в Ч.С? Я же сдох почти. Сам себя задавил изнутри. Мне так жаль! Всё, что ночью случилось… я был не в себе, не контролировал пыл… блять! Варь, ну что мне сделать, чтобы унять эту блядскую боль и чувство вины?! Это всё сжигает меня. Я в аду горю!
Он на колени опускается и носом в мой живот утыкается. Трётся. Пальцами горячими в поясницу впивается, властно и мёртво.
— Прекратите, — мой голос срывает. Глаза наполняются влагой. — Вдруг кто-то войдёт, а Иванова на колени пациентов ставит. Встаньте! Сейчас же!
Не слышит. Что-то бормотать продолжает, прикрыв глаза и меня только сильнее обнимает, я уже дышать не могу. Гореть начинаю. Боже, какой он горячий. Мало того что сильный, массивный, ещё и жаром пылающий.