Бывшая в употреблении, или Актриса погорелого театра - стр. 13
Ни Кир, ни Нина до сих пор не в курсе, что происходило между нами – я достаточно унизил жену без рукоплещущих зрителей. Первый скелет повис в копилке семейных тайн. Мне неприятно это вспоминать, и вряд ли я забуду это мерзкое ощущение вынужденного насилия. Я не бью женщин, и пара протяжек по голой попе были призваны сравнять самоощущения Сабины с тем, что творилось по ее вине в душе Нины.
После этого унизительного для нас обоих воспитательного процесса Сабина предприняла несколько попыток сбежать из дома, но я молча приходил в театр к концу репетиции или в ее комнату в общаге, откуда и забрал ее после свадьбы, взваливал на плечо и увозил домой, не обращая внимания на удары кулаками и ладошками по спине, визги и совсем не театральные выражения. «Если вышла за меня замуж – будь добра оставаться женой, что бы ни натворила», – единственное, что сказал ей в тот тяжелый месяц.
Я не падал ниц перед друзьями и не приносил клятв в духе «больше никогда». Пришел к ним и извинился. И тогда уже мой взгляд все сказал Киру и Нине – не зная, как именно, но они оба знали, что Сабина легко не отделалась. Именно после этого мы с женой пришли к компромиссу, что отдыхать будем врозь в своем привычном кругу. Я не мог представить себе, что можно еще сделать такого, чтобы на душе стало хоть на десятую долю так же отвратительно, и потому считал, что самое гнусное с нами уже случилось.
– Это будет партия на кружку чая – не больше, – выстрелил я из сложенного из пальцев пистолета в друга. – Надо успеть в одно место заскочить по дороге домой.
– Но-но! – поддержал мальчишескую выходку Кир, вставая в боксерскую стойку. – Мы еще посмотрим кто кого! И вообще, – выпрямился он, – куда ты лыжи намазал?
– Да утром еще перед работой заскочил в турагентство и попросил подобрать кругосветку на лайнере на двадцать один день. После гастролей у Сабины заканчивается сезон. Наконец, отправимся в свадебное путешествие.
– А теть Юля? – забеспокоился о моей матери друг.
– Она поедет в санаторий на Алтай, не захотела к нам присоединиться.
Кир понимающе кивнул:
– Я бы тоже с гремучей змеей даже на стоэтажном лайнере отдыхать не рискнул.
Я тяжело вздохнул и не удостоил друга ответом на очередную шпильку в адрес Сабины. Не тогда, когда в солнечном сплетении снова запекло от переплётшихся воспоминаний.
***
Она идеальна. Сабина смотрела на себя в зеркало, мокрая и распаренная после душа, и любовалась собой. Безупречная от самого маленького ноготка на мизинчике на ножке до мокрых прядок, взлохмаченных полотенцем и улегшихся вокруг ее головки светлым нимбом, будто стекавшим по плечам на грудь и спину. Пронзительно красивая, до слез.
Гель для душа – малина с молоком и медом, который она считала слишком простым для нее, но запах которого так нравился Диме – был единственным минусом. Но девушка уже почти не слышала этот сладкий летний аромат. Главное, что он делал ее абсолютом для мужа. Мужчина просто слетал с катушек, становился секс-машиной и пожирал ее своей страстью, что казалось – малина содержит «Виагру». Сабина быстро поняла, что эта ягода – то, от чего Дима отказаться не в силах даже под страхом смертной казни. Кто бы подумал – такой брутальный, легко справляющийся с отбойным молотком и способный ребром ладони разбить доску, с не накаченными в спортзале, а настоящими, появившимися от работы литыми мышцами, таял как этот самый мед в теплом молоке от простого и немного приторного аромата какой-то там ягоды.