Былины Окоротья - стр. 34

Митька недовольно искривил губы, и его конь, словно почувствовав раздражение хозяина, нервно ковырнул землю копытом. Шумно фыркнул, жуя грызла латунных трензелей.

– Не зови меня Тютюрей, не люблю. Не всем так повезло с прозвищем, как тебе, Волк. А что до остальных, то мы люди свободные. Я привёл всех, кто соизволил откликнуться на просьбу Ярополка. К тому ж любой из нас десятка твоих кметов стоит. Потому как этим, – Калыга плавным, элегантным движением вынул один из своих клинков и лихо завертел им «мельницу», – искусно управляться может только настоящий дворянин, а твои лапотники, дай-то боги, чтоб не попутали каким концом копья врага колоть.

– Я о своих людях ничего плохого сказать не могу, а вот опричников пока в бою не видел, разве что в потасовках на братчине да в кабаках, – спокойно возразил Всеволод, стоя перед Митькой скрестив руки на груди, – Так что похвальбу свою в короба запрячь. Мнится мне в этом походе будет время показать, кто на что способен.

– Надеюсь. А это кто с тобой, – Тютюря кивнул в сторону головы колонны, туда, где рыжим пятном выделялась лохматая лошадка волховуши, – что за тетёшка?

– На твоём месте государыню Врасопряху я бы так не называл, – понизив голос, предостерёг воевода Митьку, – Коли не хочешь окончить свои дни, покрывшись язвами от какой-нибудь неизлечимой лихоманки или обернувшись в бестию лесную. В козла там, али жабу…

– Ведьма? Серьёзно? – Калыга, дёрнув поводья, сдержал норовистого, бьющего копытом жеребца и присвистнул, – Вот уж не сказал бы.

– Её с… другом Ксыром, Хоровод нам в помощь прислал. Так что побольше уважения. Искренне советую.

– Жаль. На вид хороша девица, – Митька надув под усами губы сладко причмокнул, – как раз в моем вкусе. И подержаться есть за что, и пальцы жиром не измажешь.

– О ком это вы? – спросил подъехавший к ним Пётр.

– О жарком, что у Ипполита подают, – быстро сказал Всеволод, – Митрий вишь выехал, не успев позавтракать, вот и поминает брашно20.

Калыга звонко рассмеялся.

– Точно. Такое жаркое я б прям сейчас-то и… отведал. Чего уж там и добавки попросил бы.

Княжич недоверчиво поглядел сначала на опричника, потом на Всеволода. Но видя, что никто из них не спешит ничего объяснять, обидчиво нахохлился.

– Не хотите говорить, так и не надо!

– Не о чем тут говорить, до Засеки ещё вёрст немало, а смеркаться начнёт самое большее через три часа…, – Всеволод развернулся и уверенно зашагал по дороге, нагоняя хвост колонны. Не оборачиваясь к верховым, он на ходу закончил: – … так что ты, Калыга, пристраивай своих людей в арьергарде и вперёд. Путь нам предстоит неблизкий.

– Вот ещё, нюхать вашу бздень, пыль глотать да вшей за гридями цеплять? Не бывать этому! – Тютюря одним резким, злым движением вогнал саблю в ножны, – Мы до Засеки сами, первые доскачем, там и лагерь разобьём, а вы уж тут плетитесь, пока силы есть. Пеший конному не друг.

– А вот это не тебе решать, – сухо произнёс Всеволод, – вы тут под началом у Петра. За ним и слово.

– Это что шутка? – Калыга недоверчиво осклабился, изумлённо испепелив колючим взором юношу. Тот, похоже, и сам пребывал в смятении от слов Воеводы

– Нет. В нынешнем походе – Пётр главный. На то воля Ярополка.

– Да чтоб я, потомственный боярин из рода Калыган…– начал было Тютюря, но Всеволод перебил его.