Бумеры, или Мы и девяностые - стр. 10
Зина упрекала Костю в том, что он «не мужик». То есть не способен зарабатывать и содержать семью. Костя обвинял её в корысти и отсутствии поддержки, нёс жуткую ахинею, совершенно серьёзно приводя в пример жён декабристов.
Зина уныло думала о том, что, пожалуй, Игорь был ещё не худшим представителем поколения-загадки, тогда как Костя являлся классическим экземпляром, полностью укладывавшимся в Валерину теорию.
Существовало и кое-что ещё, огорчавшее Зину больше безденежья. Если Игорь был, как юный пионер, «всегда готов» (причём степень готовности возлюбленной к исполнению супружеского долга его не особенно волновала), то у Кости с «этим» обнаружились проблемы. Воспитанная авторитарным отцом и сдержанной матерью, свои потребности Зина не высказывала, но периодически взрывалась по незначительным поводам. Костя, будучи каким-никаким психологом, всё понимал прекрасно, и чувство вечной униженности гримасой застыло на его лице.
Поздно вечером, когда Костя и свёкор со свекровью засыпали и она становилась полноправной хозяйкой дома, Зина с книгой устраивалась на диванчике в проходной комнате. Квартира у Костиных родителей была большая. Зина читала, или смотрела телевизор, или просто валялась в полудрёме, и тогда приходили грёзы, мучительные и сладкие.
И всё чаще она возвращалась в прошлое, к событиям трёхлетней давности, которые уже, как Зина надеялась, были изгнаны из памяти. Или похоронены там навсегда.
…Впоследствии казалось, что первые несколько месяцев они с Валерой только и делали, что занимались любовью. Зина пренебрежительно подшучивала над страданиями отвергнутого Эдика, завалящего представителя поколения-загадки, торговавшего кроссовками Reebok и преподносившего это занятие как доблестное, сродни полевой хирургии дело, отнимавшее почти все его мужские силы.
Страсть Валеры и Зины напоминала болезнь. Вскоре оба выдохлись.
– Я так больше не могу, – пожаловался Валера. – Ты, семья и работа – три силы, которые растаскивают меня на части. Мне не хватает одиночества. Я выгорел.
– Я тоже так не могу, – сказала Зина, сбрасывая его руку со своей груди. – Ты меня раздавишь.
– Ты уже меня раздавила.
Они встретились после недельного перерыва. Валера женил старшего сына и несколько дней занимался свадебными хлопотами. Зину бесила мысль о том, что всю неделю любимый был отдан семье и, возможно, о ней ни разу не вспомнил.
– Расскажи, как прошла свадьба, – попросила она.
– Ужасно. – Валеру передёрнуло. – Куча гостей, пошляк-тамада, мишура на потолке и стенах моего загородного дома. Невестка – жеманная дура. Представь, у девушки кудрявые волосы, а в волосах – птичьи гнёзда и искусственные птицы! У неё и свадебная шляпка была в виде птичьего гнезда.
– А в гнезде – золотое яйцо? – Зина не удержалась и фыркнула, почувствовав сострадание к возлюбленному, который, хоть и изменял ей с семьёй, но не по своей воле. – Господи, и зачем твой сын на такой женился? Ты не мог его отговорить?
– Не мог. Дело как раз в золотом яйце. – Валера вздохнул, но тут же его глаза заблестели. – Платье на неё уже не налезало, пришлось расшивать корсет. Да, – он рассмеялся, перехватив удивлённый взгляд Зины, – я почти дедушка, моя дорогая.
Зина забеспокоилась. Она не могла представить себе, насколько изменится их тайная жизнь, когда он станет дедушкой.