Бравый солдат Йозеф - стр. 26

– Отбой! – звучала долгожданная команда.

Срываешь противогаз, стягиваешь капюшон – и распаренный, мокрый, насквозь влажный, будто из бани, снова проваливаешься в холодный омут капонира. Воздух режет лицо, как стеклом. Пары застывают прямо на ресницах. Все возвращается: и пронизывающий холод, и гулкая пустота бетонных стен.

Нормы времени на надевание средств индивидуальной защиты были не хилые: на противогаз – 7–10 секунд, на полный комплект ОЗК – от 3 до 5 минут. И это – если пальцы еще слушаются, пуговицы не рассыпаются от мороза, а из-под инея в глазах все еще что-то видно.

Но правы, как ни крути, наши педагоги! Латинская пословица Repetitio est mater studiorum, родом из монастырских школ, у Суворова зазвучала по-русски просто и мощно:

– Повторение – мать учения; солдата учить надо до одурения!

У Николенко все было просто: объяснил – спросил, показал – заставил повторить. За ошибку – капонир, мороз, противогаз. Все просто.

В кабине наведения было жарко даже без всякого отопления – она была буквально напичкана лампами и электроприборами. Плюс трое операторов и офицер. А тепло разморяет: веки слипаются, мысли текут медленнее. Йозеф пытался бороться с этим: тряс головой, потирал глаза, тер переносицу. Но однажды не справился – и клюнул носом прямо в выпирающий перед лицом стрелочный угломер. Было больно. На лбу, наверняка, тут же выскочила шишка. А еще – немного стыдно. Стук показался Йозефу оглушительным – казалось, его услышали все в кабине.

– Повтори, – раздался у него за спиной все тот же спокойный, равномерный голос офицера наведения.

– Что повторить? – смущенно переспросил Йозеф, обернувшись. К счастью, в полумраке кабины не было заметно, как пылают алым его щеки.

– Челобитье свое, – не скрывая иронии, произнес старший лейтенант.

– Это случайно, – коротко буркнул оператор наведения по углу.

– Газовая атака! – чуть повысив голос, дал команду Николенко.

Остаток занятия пришлось отработать в противогазе.

Скорость согревает. Не прошло и недели тренировок в морозном капонире, как Йозеф побил все нормативы на надевание противогаза и ОЗК. Старший лейтенант Николенко даже разрешил ему больше не участвовать в занятиях. Но отдыхом это не стало…

Теперь солдат должен был стоять рядом и вслух, наизусть, перечислять части оборудования кабины наведения и управления ракетами или зачитывать инструкции. Когда-то ему сново стало зябко, дрожь пробирала до самых костей.

– Можно? – спросил Йозеф, кивком показывая в сторону лежащих в углу на цементном полу средств защиты.

– Можно Машку за ляжку! – строго бросил в ответ Николенко. – В армии говорят: "Разрешите".

Он не стал ждать, пока солдат правильно переспросит.

– Рядовой Цимерман! Газовая атака! Взрыв справа!

Прошло всего пару минут. Довольный, слегка отогревшийся Йозеф уже лежал, как учили: ногами в сторону взрыва, руки в перчатках прикрывали голову, противогаз плотно прилегал к лицу…

В тот же день Йозефу в голову пришла навязчивая мысль.

– Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант? – строго по уставу спросил он.

– Давай, – кивнул офицер наведения.

– А вот если с Аникеевым что-то случится… Сможем мы запустить ракету без наведения по дальности?

Николенко усмехнулся:

– Ракету запустить может любой дурак. Наша задача – сбить цель.