Братья Микуличи - стр. 29
Они остановились на берегу реки. Реки столь огромной и величественной, что другого берега не было видно. Лишь бескрайняя водная гладь, подёрнутая лёгкой вечерней дымкой, сливалась на горизонте с темнеющим небом. Вода казалась чёрной и тяжёлой, как расплавленный свинец. Вдоль кромки темнели густые заросли камыша, а у самой воды скорбно склоняли свои плакучие ветви две старые ивы, словно матери, оплакивающие утонувших в этих тёмных водах детей.
– Властница… – благоговейно выдохнул Тархан, глядя на реку со смесью суеверного ужаса и детского восторга. Он, выросший в сухих степях, где ручей почитался за великий дар небес, никогда не видел столько воды разом.
– И сюда добралась, топь её побери, – пробасил Борослав, соскочив с Мрака. Он с хрустом потянулся, разминая затёкшие кости. – Ну, мать рек, принимай гостей незваных.
Место для стоянки выбрали удачное: покатый песчаный берег, удобный для спуска к воде, и несколько крупных валунов, обкатанных временем. Борослав с Мстиславом, кряхтя, подтащили их поближе к тому месту, где собирались развести огонь, соорудив подобие очага.
Разделись. Быстро смыли с себя дорожную пыль и липкий пот. Вода во Властнице была уже не ледяная, а прохладная, ласковая. Выйдя на берег, Борослав разложил мокрую одёжу на камнях, что уже начали отдавать тепло от разгоревшегося костра.
Тархан же, смыв с себя грязь, долго мялся у воды, прикрывая худосочное тело руками. Потом, убедившись, что на него не смотрят, вытряхнул воду из ушей, потешно прыгая то на одной, то на другой ноге. Наконец, он выудил из своей сумы широкий узорчатый кушак и обмотал его вокруг бёдер. Вышло нелепо, но срам был прикрыт. Мстислав, заметив эти ухищрения, лишь хищно оскалился, но промолчал. Решил, видно, не травить мальчишку лишний раз.
Уселись у огня. Мстислав, натянув чуть влажные порты и подпоясавшись, задумчиво ворошил палкой угли. Борослав неспешно жевал кусок вяленого мяса, глядя на тёмную воду. Молчали. Каждый думал о своём.
– Как дальше-то? – нарушил тишину Тархан. Он лежал на траве, подложив руки под голову, и смотрел в бездонное, усыпанное крупными звёздами небо. Месяц светил так ярко, что, казалось, можно было шить без лучины.
– Можно брод поискать, – протянул Борослав, подбрасывая в костёр охапку хвороста. – А можно и селение какое. Лодку взять. На худой конец – плот связать.
– А кони? – приподнялся на локте Тархан. В его голосе прозвучало неподдельное изумление. – Как же кони? Их-то как? Для степняка конь… это жизнь!
– Для вас, может, и жизнь, – лениво отозвался Мстислав, облизывая жирные пальцы. – А для нас сейчас – обуза. На плот их не втащишь, а сами не поплывут. Зря мы тебя в придачу к ним взяли. Без тебя бы и коней не было, и забот этих.
Тархан тут же сник, вжал голову в плечи. Краска стыда залила его щёки и шею. Борослав неодобрительно качнул головой. Вот ведь змеёныш этот Мстислав, всё норовит ужалить побольнее.
– И то верно… – тихо пробормотал юноша и умолк.
– А чего нам на тот берег-то? – вдруг спросил Мстислав, кивнув в сторону непроглядной тьмы над рекой. – Может, по этому пойдём, не спеша?
– Можно и так, – пожал плечами Борослав. – Нам без разницы, где нечисть гонять да славы искать.
– Как же без разницы? – снова оживился Тархан. – Вы же говорили, в Черниг-Лес вам надобно!