Братья Лэнгстром. Падение Эрин - стр. 34

Я прислоняюсь головой к окну, мечтая оказаться где угодно, только не в этой машине. Мне не нужно, чтобы вдобавок ко всему он еще усиливал мое чувство вины.

– Но если ты согласен, что это никак не отразится на Робе, тогда почему тебя это волнует?

На его челюсти вздрагивает мускул.

– Я знаю тебя шесть лет, Эрин. Мне позволено беспокоиться и о тебе.

У меня в груди снова появляется какоето щемящее чувство. Брендан всегда беспокоился обо мне. Он думает, я не знаю, что в то лето, когда мы работали вместе, он всегда следил за тем, чтобы я благополучно добралась до своей машины. Или что на каждую сказанную им гадость приходился какойнибудь милый поступок – например, он пожаловался на помощника менеджера, потому что тот ко мне приставал, а еще включал мою любимую радиостанцию, когда я приходила на работу. Однажды он даже помыл мою машину, хотя, когда я попыталась поблагодарить его за это, он заявил, что она намокла «случайно», пока он мыл каяки. Все эти мелочи заставляли меня цепляться за надежду, даже если мне хотелось, чтобы это прекратилось. И я ловлю себя на желании делать это снова… Вот только это опасная перспектива, учитывая, что я помолвлена с другим.

Мы приезжаем в Денвер, где повторяется наше прошлое приключение: отец снова обнаруживается в третьем по счету баре, а мама опять в ярости изза того, что я выставляю наше грязное белье напоказ. На этот раз она решает вовсе не разговаривать со мной и не произносит ни единого слова за весь мой визит. Перед моим уходом папа хватает меня за руку и бормочет невнятные извинения и обещания исправиться.

Он столько раз мне это обещал… Я знаю, что он будет стараться, но также понимаю, что не стоит надеяться, будто его решимости хватит надолго.

Из квартиры родителей я выхожу измученная, с чувством безнадежности. Бывают такие моменты, вот как сейчас, когда я просто хочу, чтобы все закончилось. Не только пьянство отца или проблемы Шона, а вообще все. Я не могу их бросить, но порой мне хочется, чтобы я закрыла глаза – и мы вчетвером перестали существовать.

Я чувствую, что скоро расплачусь, хочу я того или нет, поэтому отворачиваюсь к окну в попытке скрыть свои слезы от Брендана. Тем не менее мне это не удается.

– Это изза твоего отца или изза чегото еще? – тихо спрашивает он. Я вытираю глаза краем футболки и откашливаюсь.

– У меня такое чувство, что вся моя жизнь рушится, с тех пор как уехал Роб, – поясняю я хриплым голосом. – Я имею в виду не только дела моих родных, но и себя. Я даже не могу понять, чем хотела бы заняться в свободное время! Похоже, никакие занятия больше не вызывают у меня интерес, и это самая удручающая мысль из всех.

– У тебято? У тебя куча интересов: ты любишь печь и кататься на велосипеде, а еще путешествовать на машине. Помнишь, как ты поехала в Портленд на концерт какойто группы просто потому, что тебе понравилась одна из их песен?

Я удивлена, что он вообще чтото помнит обо мне, а тем более столь длинный список моих увлечений. Даже Роб с трудом бы его составил.

– После университета наша жизнь меняется, – негромко отвечаю я. – Печь мне больше не для кого, да и все остальное уже не актуально. Посуди сам, с кем мне сплавляться по реке или кататься на велосипеде? Кто сейчас согласится поехать в Портленд? Теперь у всех есть работа.