Братья Лэнгстром. Падение Эрин - стр. 24

– Сочту это за комплимент.

– Никакой это не комплимент! – выкрикиваю я, но он уже закрыл дверь у меня перед носом.

На следующий день я звоню Оливии по дороге с работы домой. Несмотря на мой недосып, вопрос, что делать с Бренданом, стоит для меня на первом месте. Не знаю, с чего он решил мне помочь прошлой ночью, но мне не нравится чувствовать себя обязанной ему.

– Мне нужно сделать Брендану подарок в знак благодарности. Что бы его порадовало?

– Благодарности за что? Ты же его ненавидишь, забыла? К тому же вы ведь и так позволяете ему жить у вас бесплатно.

Меня в очередной раз посещает странное чувство дискомфорта от осознания, что я годами поливала когото грязью, и, возможно, совершенно незаслуженно. Причем большая часть меня хочет продолжать в том же духе.

– Он просто мне помогал кое с чем по дому. Так ты знаешь, чего бы он хотел?

– Брендан обожает те кокосовоминдальные батончики, которые ты печешь. Когда он приезжал к нам в последний раз, то забрал целый контейнер, засранец.

– Наверняка он не знал, что это я их приготовила. – Я закатываю глаза, но Оливия цокает языком.

– Разумеется, знал! Эрин, хоть ты и не веришь, он не испытывает к тебе ненависти.

Я вздыхаю, потирая глаза:

– Конечно. Он всего лишь считает, что я недостаточно хороша для Роба.

– Тебе не приходило в голову, что все может быть с точностью до наоборот? Возможно, он считает, что это Роб недостаточно хорош для тебя?

Я пропускаю ее слова мимо ушей. Оливия так говорит, потому что не знает про наш поцелуй на свадьбе, не знает, что у Брендана есть неопровержимое свидетельство того, что Роб во мне ошибался. И с каждым днем он получает все больше таких свидетельств…

В итоге я все же решаю испечь Брендану эти батончики и даже наслаждаюсь процессом готовки. Раньше я пекла постоянно, и сегодня это занятие приносит мне такое умиротворение, какого я не испытывала уже долгое время. Оставляя коробку с угощением у него под дверью, я чувствую странное удовлетворение, которое длится лишь до тех пор, пока я не делюсь этим с Робом.

– Зачем ты это сделала?

Мое сердцебиение учащается. Почему я вообще подняла эту тему?

– Оо, – запинаясь, отвечаю я, – он… помогал мне. Аэрировал газон.

– Сахар, жир и мука – белая смерть. Ты точно не пытаешься его убить?

Раньше мне уже приходилось слышать от Роба подобное. Причем я бы и хотела сказать, что до сих пор меня это не беспокоило, но боюсь, это не так. Свербящее чувство раздражения, которое во мне просыпается при его словах, ощущается слишком знакомо. Думаю, именно поэтому я и перестала печь, хотя раньше это было одним из моих любимых занятий.

– Ты только что ликвидировал компанию и оставил без работы тридцать процентов ее персонала, но недоволен тем, что я испекла комуто десерт?

– Господи, Эрин, это была шутка. В последнее время у тебя совсем нет чувства юмора.

Когда мы заканчиваем разговор, я еще какоето время сижу, уставившись на телефон. Внезапно ко мне приходит осознание, что я перестала печь именно для того, чтобы избежать ссор. По этой же причине я отказалась от многого… И вряд ли Роб может сказать о себе то же самое.

– Я за тебя волнуюсь, – говорит Харпер, усаживаясь на мой картотечный шкаф. – Когда у тебя в последний раз был секс?

Я посмеиваюсь, качая головой: