Братья Лэнгстром. Падение Эрин - стр. 26
– А что? Недотягиваю до твоих стандартов?
Он слегка качает головой – создается впечатление, что этот жест предназначался не мне:
– Просто… обычно ты одеваешься закрыто, в свитера и прочую ерунду.
– Брендан, это первый теплый вечер за девять месяцев, я не буду ходить в свитере.
– Да, я заметил, – говорит он, немного вздрогнув, и проводит ладонью по своей коротко остриженной голове. – Все в порядке. Просто… будь осторожна.
У меня отвисает челюсть. На Харпер на три четверти меньше одежды, чем на мне! Как и у большинства присутствующих девушек.
– Чего мне бояться?
На мгновение его глаза встречаются с моими. Я чувствую, что он хочет чтото сказать, но вместо этого сжимает челюсти и со стуком ставит свой пустой стакан на барную стойку.
– Не бери в голову. Делай что хочешь.
Он уходит, причем даже не взглянув на Харпер, чего с ней наверняка не случалось со времен пубертата.
– Ты с ним спишь? – В ее голосе нет осуждения, лишь любопытство.
– Нет! Мы ненавидим друг друга.
Ее губы дергаются, будто она вотвот улыбнется:
– Как скажешь.
Когда группа начинает играть, я тащу Харпер к сцене. Они хороши, но я это делаю в первую очередь для того, чтобы спрятаться от Брендана и его пристального, негодующего взгляда. С тех пор как он отошел от нас двадцать минут назад, он то и дело поглядывает в мою сторону, словно не сомневается, что я запрыгну на первого встречного.
Но в конце концов мне удается выкинуть его из головы. В основном группа исполняет каверы, а я подпеваю, танцую… и чувствую себя счастливой.
Что меня поражает больше всего, так это то, насколько я отвыкла от этого ощущения. Наверное, в последнее время я нечасто испытываю счастье, хотя так было не всегда.
– Спасибо, что убедила меня прийти, – говорю я Харпер, когда группа заканчивает выступление. – Это было здорово!
– Твоему телохранителю, похоже, оно не очень понравилось, – отмечает она, кивая за спину. Проследив за ее взглядом, я замечаю Брендана в десяти футах от нас: он смотрит на меня сердито, скрестив руки на груди.
– Он был там все это время? – ошеломленно спрашиваю я.
– Да, все время, – подтверждает она. – Ты точно не спишь с ним?
– Что?! Нет! Я же помолвлена, помнишь?
Она бросает на него еще один взгляд:
– Ято помню. Но не уверена, что он не забыл.
Я как раз захожу домой, когда мне звонит Роб, и я рада, что впервые за долгое время у меня произошло чтото стоящее, чем можно поделиться.
– Хорошо, что я тебя застал. Я опасался, что ты, возможно, уже спишь.
– Я только зашла, я была на концерте с Харпер.
– На концерте? – переспрашивает он.
Голос Роба звучит сухо. Я не виню его за удивление, но меня беспокоит недовольство в его тоне.
– Где? – А вот теперь в его голосе появляется обвинительная нотка, как будто перед его отъездом я дала клятву сидеть дома и тосковать по нему, но не сдержала своего слова.
– Чтото не так? – уточняю я.
Он отвечает «нет» таким тоном, который подразумевает обратное, и я не могу придумать, как сгладить этот момент и хочу ли я вообще это делать. Три недели я слушала о его походах в рестораны и клубы, но когда сама в които веки вышла в свет и нашла чтото, что мне понравилось, то он не может хотя бы притвориться заинтересованным?
Он отстраненно рассказывает мне какуюто историю с работы, а я без энтузиазма ее слушаю и в какойто момент даже ставлю телефон на громкую связь, чтобы достать пижаму из шкафа. Все чаще и чаще наши звонки выглядят вот так: ктото из нас или мы оба раздражены, но вынуждены поддерживать разговор, который никому из нас не интересен.