Братство. ДМБ 1996 - стр. 8

Вид у всех злющий, но я шагнул им навстречу без всякого страха. Я уже не пацан двадцати одного года, который хоть и повидал многого, но в какой-то момент сделал неправильный выбор. В этот раз всё будет иначе.

– Сам явился, – произнёс усатый и сплюнул в сторону. – Ну ты даёшь.

– Поговорить с тобой хочу, – ровно и спокойно сказал я. – Закрыть вопросы надо между нами.

Он удивился, но кивнул.

– Лады, давай поговорим, – согласился афганец и полез за куревом.

Забавно, но меня самого курить не тянуло. Нет, конечно, покуривал я в то время… в это время, но не так, чтобы не мог без этого обходиться. Лучше бы так всё и оставить.

Этот невысокий усатый мужик в кожанке выглядит расслабленно, но это обманчивое ощущение, на угрозу он отреагирует моментально. Эти рефлексы остаются на всю жизнь, по себе знаю.

Но зато впервые за много лет я снова чувствовал, что меня прикрывают свои. Парни рядом, и поддержат, чтобы ни случилось, как и раньше. Уверен и в них, и в тех, кто сегодня не пришёл на вокзал. Ведь слишком быстро я собрался уезжать, не всех предупредил.

– Сразу перейду к сути, – спокойно заговорил я. – Умысла тебе навредить у меня не было, сразу не догнал, что там творится. А когда понял, уже поздно было.

– А кто там был? – спросил афганец, нахмурив брови. – Кто мою технику стащил? Скажи уж, раз начал.

Он засунул зажигалку в пачку «Мальборо» и бросил это товарищу, стоявшему у машины. Тот поймал, просто выставив руку. Все смотрели на меня, но я не терялся, смотрел им в глаза, без вызова, но и не уступая. Как и положено.

Они сами ни к кому не лезли, но в обиду себя бы не дали. Как и мы.

Шустрый покашливал, Царевич собрался было выйти вперёд, чтобы договориться обо всём мирно, как и любил делать, но я на него посмотрел, и он остановился, уступая мне право на разговор.

Продолжаем, пока всё идёт хорошо. Хотя заметно, что афганцы такого не ожидали. Решили, наверное, что я буду просить дяденек меня пожалеть, но я же говорил чётко и без заискиваний.

– А я на стукача разве похож, чтобы кого-то сдавать? – спросил я. – Но мне с ними не по пути оказалось. Да и тех, кто там был, ты уже сам вычислил и назад всё изъял. А как мне самому попадутся – устрою им, чтобы не подставляли.

– Ну-у, – протянул он, пыхнув дымом.

– Но я с этого ничего не получил, а получил бы – вернул бы тебе без вопросов. А какой там у тебя ущерб лично от меня? Сигналку испортил? Тут не спорю, сам провода резал. Давай тебе взамен я её восстановлю и бутылку коньяка хорошего куплю в городе. И в расчёте.

– Не, ну ты видал, Степаныч? – мужик повернулся в полоборота к другому афганцу. – Во молодёжь пошла. Пришёл, раскидал всё по полочкам, а ты говорил – без стрельбы не обойдётся.

– Я сам пришёл, – сказал я. – Мог бы уехать, не догнали бы, да зачем? Можно ведь так всё решить, мирно. Нам делить нечего.

– Делить нечего, но ущерб был, – упрямился усатый. – Не, то, что ты сам пришёл, молоток, конечно…

– А чего мне было делать, убегать? В Грозном ни от кого не бегали, а тут-то чего?

– Ты это вы же в Чечне были, пацаны? – спросил прислонившийся к капоту джипа мужик. – Видал я вас, когда вернулись. То-то смотрю, лица знакомые.

Этот среди них был самым высоким. Одет в простой синтепоновый пуховик, чёрный, скользкий, с синими полосками. Когда он это спросил, остальные переглянулись с задумчивым видом.