Братство. ДМБ 1996 - стр. 7
Живые.
– И это, короче, – Шустрый начал скидывать куртку. – Давай махнёмся куртяхами, Старый. Увидят, подумают, что я. Я-то всё равно не мёрзну.
Не похоже это на воспоминание. Это реалистичнее, чем обычно. Не просто воспоминание, а будто я снова оказался в тот ноябрьский вечер на вокзале, собираясь уехать.
И я помнил почему. Потому что за два дня до этого связался с какими-то типами, которые пытались ограбить компьютерный магазин. Меня позвали якобы починить сигналку, а я молодой был, поверил, сам и перерезал её, они вошли туда.
В итоге они вынесли товар, а я ничего не получил за этот грабёж, кроме проблем. Слишком поздно понял, к чему всё идёт.
Коммерсант оказался ветераном-афганцем, позвал друзей, они начали вычислять всех участников грабежа и вскоре вышли на меня. Вот я и засобирался, потому что в городе знали, что афганцев трогать нельзя. Даже братва лишний раз с ними не связывалась.
– Через пять минут отправление, – напомнил Царевич, вскинув руку, чтобы посмотреть на часы. – Надо побыстрее.
– Быро-быро, – торопил Шустрый, впихивая мне свою куртку.
– Если хочешь, – продолжал Царевич, но это он предлагал с явной неохотой, – я с отчимом поговорю, решим вопрос, получится вернуться побыстрее.
Тогда я сел на поезд и уехал. И жалел об этом до сих пор. Уехал, а потом доходили редкие новости о пацанах: кого не стало, кто сел или какая ещё беда приключилась.
И с отцом так и не встретился больше, и не поговорили с ним толком, всегда думал о нём, как о чужом человеке. А он, оказывается, всю жизнь потратил, чтобы поставить меня на ноги. И когда я это понял, о многом с ним хотел поговорить, но было поздно…
И ведь не просто же так я оказался здесь. Именно в этот вечер, который тогда изменил мою жизнь.
Я вижу этих пацанов, с которыми через столько прошли, вижу вокзал, ещё не сгоревший, и город, хоть и мрачный, но ещё не пострадавший от катастрофы.
Может, я приехал куда надо? Харитонов привёз меня туда, куда я хотел? Всю жизнь думал про этот вечер в ноябре 1996 года – сделал бы я тогда иначе? Тогда убежал, но не от самого себя.
Тогда чего я думаю? Даже если это просто отблески сознания перед смертью, всё равно нужно сделать выбор. А там… жить дальше.
– Не поеду, – решил я. – Останусь.
– Ну ты даёшь, – Шустрый заулыбался. – Вот, Старый, ну ты… билет-то уже не успеешь сдать, – всполошился он.
– Точно? – сомневающимся тоном спросил Царевич, глядя мне в глаза. – Они очень злые, тебя ищут. Сам знаешь, кто это такие.
– Я схожу, поговорю с ними, – твёрдо произнёс я. – Афганцы же это, что, мы язык с ними общий не найдём. Они воевали, мы тоже. Поговорю по-мужски, объясню, что к чему, и разойдёмся. Чего нам делить?
– Могу я поговорить, – предложил Царевич.
– Нет. Я сам. Объясню, что и как, и договоримся.
– Ты? – Шустрый удивился. – Старый, ты чё-то меня удивляешь, в натуре.
– Я пошёл.
– Да куда один-то? – спохватился Царевич и полез в карман. – Мы с тобой. Да же, Шустрый?
– Без базара, – подтвердил тот.
Ни капли сомнений, хотя понимают, что где-то рядом бродит пяток злых мужиков с крутым нравом. Но эти двое – такие друзья, каких у меня больше не появилось за всю жизнь. И хоть мы отдалились после армии, они за своих готовы на всё…
Долго идти не пришлось. Из тёмно-красного джипа, припаркованного за киоском с пивом и сигаретами, выбрался невысокий, но крепкий усатый мужик в кожанке. Тот самый владелец магазина. Следом вылезли ещё двое, потом подтянулись другие.