Брат болотного края - стр. 12
– Сиди!.. – Рык, глухой и утробный, родился в глубине оскаленной волчьей пасти, но принадлежал он человеку.
Леся замерла, она и не думала шевелиться, но темнота всколыхнулась там, откуда доносилось сиплое дыхание Лежки.
– Мы лесного рода, – слабо начал он. – Ни с кем здесь не в ссоре, ни с кем не в брани, отпусти.
– Сиди!.. – повторил волк, шагнул от Леси в темноту, послышалась возня. – Разорву! – пригрозил он с ледяной яростью.
Лежка затих. Туман оседал мокрой взвесью, серебрился на шерсти сотнями капелек, выдавал прячущихся в ночи. Тот, что скрывался за волчьей мордой, стоял у кряжистой осины, весь укутанный в шкуру, только запястья да ладони голые. Второй, высокий, узкий в плечах, с раскидистыми рогами на маленькой голове, подошел к нему и положил руку на плечо. Леся поспешила отвести глаза – в их тревожном молчании было скрыто куда больше, чем в самом яростном рыке. Третий же прятался поодаль, среди сухого бурелома. От него шел дух горячего тела, жесткой шерсти и опасности. Он злился, но не смел нарушить тишины. Леся решила, что от него стоит держаться дальше всего.
Но Лежка того не понял, зашевелился в попытках встать.
– Я же свой, я Батюшкиного рода! – просяще бормотал он. – Хозяина вашего…
Третий рванул к нему через ветки и грязь. Миг – и оказался рядом. Леся увидела, как в распахнутой кабаньей пасти вспыхнули два уголька. Чудище схватило Лежку за грудки, потянуло к себе и швырнуло на камни. Тот слабо всхлипнул и затих.
Леся подскочила на ноги, разорвали молчание двое у осины, шагнули к бурелому, встали между кабаном и его жертвой, зарычали, предупреждая. И только мертвая осталась застывшей фигурой у большого камня, поросшего мхом.
– Разорву! – лютовал кабан, нависая над Лежкой. – Лесная падаль! Разорву!
Он говорил человечьими словами, яростными и злыми, но человечьими. Леся шагнула ближе, сама не зная еще, что будет делать.
– Послушайте, – пробормотала она, но никто не обернулся. – Эй вы!
Откуда только взялся голос этот, властный и звучный, если внутри колотился страх, разливался волною слабости? Леся будто увидела себя со стороны – все эти складки старой ткани, висящие на костях, лохмы, полные сухой листвы и грязи, расцарапанные щеки в лиловых разводах синяков, все свои углы и сколы, многоугольники страха и отчаяния. И грязное пятно на штанине, под которой налилась гнилью рана. Не было во всей этой жалобности ни силы, ни звука. Но был голос. И его услышали.
Первым обернулся тот, кто носил на себе рога оленя. Ломкая шея склонилась, голова была слишком тяжелой для нее, и Леся поняла, что перед ней девушка, высокая и хрупкая, замученная бесконечной ночью и холодом оврага.
– Мы вам не враги, – выпалила Леся, разглядывая темное пятно перед собой в поисках девичьих глаз. – Мы просто шли мимо. Нам нужно. Пропустите…
Голова покачнулась, во тьме блеснуло влажно, но без сочувствия.
– Наша земля, – ответила олениха. – Ни Хозяина, ни рода – наша.
– Мы заплатим. – За спиной Леси зашевелилась мертвая, поднялась на ноги, медленно и опасливо.
Из пасти волка вырвался скрипучий смешок. Человечий. Нет никаких чудовищ, нет перевертышей. Люди. Сумасшедшие люди. Леся даже плечи расправила. С чужим безумием справиться легче, чем со своим. С ним можно сжиться, если играть по правилам. Нелегко, но возможно. Уж она-то сумеет, не важно помнить почему, главное – верить, что ей это под силу.