Бот - стр. 3

Мысли о смерти утомляют, отчего я провалился в сон, что был пуст. Лишь тьма. Проснувшись, я посмотрел на часы, они по-прежнему стояли и показывали 23 часа 58 минут и 31 секунду. А сколько вообще время за бортом моей чудной тюрьмы? Долго я тут? Как понять-то? Ни окон, ни дверей, только тусклая лампочка и все. Мои биологические часы уже потерялись. Когда спать? Когда есть? Кстати, а когда здесь обед? Или завтрак? Сейчас бы закинуть чего в желудок, а то уж издает он истошные вопли. А потом покурить бы! М-да-а-а!

К моему великому счастью довольно-таки скоро заскрипел лифт и легким дзиньканьем оповестил, что приехал. Я открыл створки. На черном подносе стояла черная посуда с черными пельменями, черным тортом и черным чаем. Уж было хотел наброситься на них, но мысль об отравлении опустила руки. Мало ли они мне малую дозу вкололи, а теперь решили увеличить дозировку. Ну уж нет, откажу своим поработителям в зрелище. Слюна выделялась все сильнее. Лифт постоял какое-то время, предательски благоухая по всей камере, а затем снова заскрипел и увез наверх так и нетронутый обед… Или завтрак… А если не отравлено было? Я отказался от пельменей, получается? Эх, сейчас бы ощутить их нежное тесто, обнимающее начинку. Интересно, что там было? Свининка? Говядинка? Или курица? Сметанки бы еще… М-м-м! И торт, наверно, с бисквитом… И с сиропом… А, может, и с вареньем! Вишневым! Или смородиновым. Так, все! Отставить разговоры о еде. Но как о ней не думать, если хочется? Тайна, скрывающаяся за шоколадным ганашем, сводит с ума. Мне с голоду умереть? Все сводится к смерти, черт побери! Поешь – умрешь, не поешь – умрешь. Я понял, почему все черное. Цвет смерти. Ясно-понятно. Эти гады решили пропитать символизмом мою казнь. Что ж… Спасибо за стиль… Хоть тут не подвели!

Мне стоило отвлечься. Можно было бы попить воды, но от этой чистейшей ржавчины, получится опробовать позу орла в туалете, что возвышались над бетоном в моих апартаментах, а я не хотел сего. От нечего делать мое тело упало обратно на шконку. Сколько еще лежать? А чего делать-то? Занять себя в четырех стенах сложно, но я справился. Этим навыком еще с детства обладаю. Родители оставляли меня в манеже, полном игрушками, и забывали о моем существовании на часы. Фантазия благо работала всегда. Судьба с малых лет решила, что я стану писателем.

Меня выручили тараканы. К слову, они тоже были в тон комнате. Черные. Правда, у некоторых на голове были желтые точки. Такую особенность я отнес к тусклой лампочке, висящей под потолком. Символизм должен быть во всем. Точных знаний в энтомологии у меня не было, но надо же как-то их систематизировать, потому тех, что с точками я отнес к дамочкам. Пусть будут особенными. Вокруг одной прекрасной самки ошивался дохлый проходимец. Он наворачивал круги, пытаясь оседлать ее. О, это же я и Женька, моя бывшая жена! Все как в жизни. Сейчас ее папенька-генерал должен объявиться и испортить свадьбу. Вон-вон жирный бежит! Ну точно папенька! Тараканий генерал! Таракан, тараканище! Будет атаковать мою проекцию? Ага! Вот уже готовится! Удар! Еще удар! Ну-ка, Виталий Александрович, газуй по жизни… Чего ты стесняешься? Дохлый таракан отскочил, но маневрировал вокруг своего обидчика, пытаясь зайти с тыла. Я начал болеть за него. Малый наступал. Иногда бил, чаще получал, но не сдавался! Правильно, надо бороться за свою любовь. Хотя… Кто бы говорил? Ты сам-то боролся? Это Женька боролась, а ты все портил. Пил, писал, да тунеядствовал. Мнил себя великим, но им не являлся. Чтобы стать писателем нужна дисциплина и собранность… У меня же не было ни того, ни другого. До сих пор ума не приложу, как я написал все это… Чудо какое-то… Локальное, но все же чудо… Она тащила и быт, и финансы. А ты что делал? Пытался все разрушить? И разрушил. Это у тебя лучше всего получается. Портить и ломать! Ломать и портить! Бег в колесе за счастьем утомлял тебя, потому-то одним днем она собрала вещи и уехала. Хотел ли ты что-то исправить? Хотеть-то хотел, но ничего для этого не делал, впрочем, как и всегда. Она же потом ради тебя, дурака, и вашего будущего ребенка вернулась. И что увидела? Притон. Самый настоящий притон. Да-да, похоть плохо сочетается с верностью. Ты не пытался обуздать хаос, что вокруг, а еще и подкидывал дровишек в его огонь. И знал ведь, что, если не сможешь все остановить это убьет тебя. Медленно и методично. Ножом, вырезающим по кусочку сердце, трясущееся от взгляда в полные ужаса Женькины глаза. Еще и бабу молодую притащил в ваш дом… В ваше гнездышко… В ваш уютный уголок… Повелся на молодые телеса юной блудливой девы, да? Да-да, Виталий Александрович, таинственное влечение к лярвам и дофаминовая инвалидность испортили тебе всю жизнь! А кто в этом виноват? Они? Не-е-е-ет, это ты мой друг… Это ты! Что вообще для тебя нормальная жизнь? Детский сад, школа, институт, армия, работа, семья, дети, пенсия, внуки, смерть? Нет? Восемьдесят лет в десяти существительных и одном прилагательном как-то скучновато, не так ли? Ох, уж эти синтетические суждения… Тем временем толстый таракан задавил тощего. Ты пытался, брат! Ты пытался! Вот и в жизни папенька-генерал победил… Сейчас, наверно, в восторге от нового Женькиного мужа, что тоже десантник, как и он сам… Не то, что ты… Баляба… Шатун… Ханыга… Ладно, хватит этого театра! Я топнул и разогнал всех насекомых по норам.