Больше не твои. После развода - стр. 7
Когда глаза карего цвета превратились в жгучие черные, я поняла, что это уже совсем дурной знак.
— Сядь, Айлин, — цедит Рамис и тянется за салфетками.
— Тебе хорошо, ведь ты чувствуешь себя хозяином жизни и понимаешь, что ты сильнее меня — и физически, и финансово, поэтому ты сразу с порога пригрозил мне дочерью. Я все это понимаю. Но правда жизни такова, что девочку Айлин, которой было девятнадцать, ты отправил на аборт. Тогда она тебя, дурочка, еще любила. Но ее больше нет, Рамис.
— Сядь, я сказал!
— Тебя предупредили, что после аборта у девочки Айлин может больше никогда не быть детей, но ты все равно отправил ее в тот кабинет!
— Вероятность была мала!
— Ты наплевал на собственного еще не рожденного дитя! Мы с Селин не хотим тебя видеть и имеем на это право. Вот так, Рамис. И никак иначе. И никакого завтра не будет.
— Это твоя правда. Сядь и выслушай мою, — требует Рамис.
Он тоже на взводе, и я это чувствовала.
Раньше я бы никогда не позволила себе говорить с ним в таком тоне. Никогда. Я была примерной и послушной женой, хотела семью и была верной своему мужу. Что мужчинам еще нужно?!
— А какая у тебя правда, Рамис? Мне было плохо, после вмешательства меня всю выкручивало наизнанку, а когда я позвонила на твой телефон, то услышала в трубке женский голос. Я знала, что ты изменяешь мне, и это не стало новостью. Я просто попросила эту женщину передать, что мне плохо. Но скорая приехала раньше. А ты ночью так и не вернулся.
Закончив свою речь, я тяжело дышу.
Лицо Рамиса меняется — от гнева до помешательства и растерянности. За считанные секунды.
— Я не знал, Айлин.
— Да, ведь с помощницей было всяко лучше, чем с больной женой, которую ты отправил умирать. Вот она — правда, Рамис. А свою ты оставь при себе, она ни черта не покроет.
Официанты вернулись со двора кафе, нарушив гробовую тишину.
Схватив со стола тарелки с остатками еды, я принимаюсь помогать нескольким официантам убирать зал. Я никогда не стыдилась убирать столы вместе со своими подчиненными, потому что когда-то я начинала именно с этого.
Рамис сидел неподвижно. Он сжимал в руках телефон, так и порываясь набрать кому-то, но тормозил себя и продолжал сидеть неподвижно.
Когда за окном совсем стемнело, а все столы почти были убраны, Рамис, наконец, поднялся.
— Я привез подарок для… Селин.
Бывший муж протягивает мне небольшую коробку, на которой изображен известный и очень дорогой бренд. Но не это поразило меня.
— Смартфон? — восклицаю.
— Последней модели. Я не успел подготовиться, узнал только вчера.
— Ей всего четыре, Рамис! Какой смартфон? Ты сейчас шутишь?
— Я без понятия, что дарят детям.
— Да, и это, знаешь, логично, — не могу удержаться. — Ведь легче, когда их просто нет.
— Айлин… — предупреждает Рамис.
Чуть сбавив тон, я возвращаю ему телефон и прошу:
— Послушай, Рамис. Я сказала дочери, что ее папа — летчик, и что он погиб на очень важном задании. Не порть ее впечатления о себе, Рамис.
— Ты много себе позволяешь, Айлин, — тяжело проговаривает он, сжимая челюсти.
— Нет-нет, совсем немного. Теперь я не та Айлин, которую можно положить на любую поверхность и делать, что хочется.
— Ты утрируешь, моя дорогая жена. Я не делал ничего против твоей воли, — прищуривается Рамис.
— Бывшая жена, — поправляю тут же.
Я вручаю Рамису дорогой смартфон, потому что не хочу принимать от него никаких подарков.