Больно не будет. Нефантастика - стр. 7
В «воронок» меня утаскивали стремительно – я не успел даже разглядеть лица Девчонки. Испытала ли она тогда боль? Удалось ли вернуть ей живые чувства? Сейчас, когда она бушевала в отделении, я начал надеяться: удалось.
– Сергей Михалыч, – молодой лейтенантик крикнул куда-то внутрь. – Получается, я задержанного отпускаю?
– Колямба, да задолбал ты уже все спрашивать, – отозвалось из недр. – Отпусти и дай поспать, три часа ночи!
Лейтенантик Колямба вздохнул, заполнил бланк, открыл клетку и дал мне расписаться: здесь и здесь.
– Больше к нам не попадайте, – улыбнулся. То ли пошутил, то ли правда предостерег.
В следующую секунду на мне повисла Девчонка.
– Как я перепугалась за тебя! Как я на них орала! Ты бы видел, как я прорывалась в отделение! – я вел ее домой, держа за руку. Второй рукой она размахивала в воздухе, как флагом. Губы ее растягивались в такую широченную улыбку, что даже я начал улыбаться ей в ответ. И вся она казалась настолько живой и настоящей…
– Спасибо, хорошая моя! – я прижал ее к себе. – Ты сама не представляешь, какое ты золото. Завидую я парню, которому ты достанешься.
– Парню? – она повернулась ко мне. Взяла в ладошки мои руки. Пробежалась взглядом по моим ладоням, рукам, шее, подбородку – и посмотрела прямо в глаза. – А мне не нужен парень, – произнесла твердо, словно в каждом звуке был гранит. – Мне нужен ты. Я тебя – люблю.
Катастрофа все-таки случилась.
Произошло то, что никогда не могло произойти. Ни при каких обстоятельствах. Двадцатилетние хохотушки не влюбляются в пятидесятилетних владельцев сомнительных пабов. Особенно – в глубоко женатых пятидесятилетних. А если уж и влюбляются – то всегда взаимно.
– Малышка, я тоже тебя люблю, ты такая милая, – улыбнулся ей, уже чувствуя: все. Это конец.
– Ты не понял, Иван. Я тебя люблю. Понимаешь? Не дружба. Не уси-пуси. Я. Тебя. Люблю.
Что я должен был ей сказать? Что моя дочь, живи она, тоже была бы двадцатилетней? Что у нее были бы такие же маленькие ножки, такие же мягкие пальчики, такой же аккуратненький ротик? Что моей дочери нет уже пятнадцать лет, и не будет никогда, потому что «пересон» человечество придумало, а лекарство от порока сердца – нет? Что я не могу влюбляться в Девчонку, потому что влюбляться в дочь – кощунство?
– Извини, – я рушил все, что можно порушить. – Я не могу. Ты слишком…
Ее глаза сжались, ротик выгнулся в обратную параболу.
– Мне больно, – голос словно хрустнул. – Вот здесь. – Она положила руку на грудь, чуть левее середины. – Больно… Мне больно… Больно…
Слезы текли по ее щекам. По логике жанра должен был начаться дождь.
Но дождя не было.
Был только я, только пустой город и только маленькая девочка, впервые познавшая страдание.
Крылья
Часть 1.
Не сказать, чтобы я никогда не был на верхних этажах. Я на них был, и не раз. В конце концов, когда тебе назначают судьбоносную встречу на 12-м этаже, активизируешь все мыслительные способности – но придумываешь, как туда добраться.
Потом долго смеешься, услышав, что встреча переносится на неопределенный срок, но, в конце концов, ты уже наверху. В конце концов, ты не так часто можешь себе позволить смотреть на мир сверху – так почему бы и не? А спускаться… придумаешь, как спускаться. Ты же, в конце концов, как-то поднялся?
Кафе бизнес-центра предлагало стандартный набор кофе-чая-бургеров. Все как на первом этаже. Будьте уверены, я хорошо изучил ассортимент кафешек на первых этажах. Когда двадцать пять лет топчешь ногами землю, становишься непревзойденным гидом по низменной части земли. Гениальным.