Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 41

И вот теперь мне предлагали добровольно вернуться на место казни. Прийти на его свадьбу. Смотреть, как он целует другую. Слушать поздравления и пожелания «совета да любви». Улыбаться, чёрт возьми! Улыбаться, когда внутри всё будет кричать и корчиться от боли и унижения.

Нет. Не поеду. Ни за что. Плевать, что скажет мама. Плевать на людей. Я просто выключу телефон, возьму отгул и запрусь дома с котом и бутылкой чего-нибудь покрепче.

Но я знала, что это самообман. Я знала свою мать. Она достанет меня из-под земли. Она будет звонить мне на работу, главврачу, моим подругам. Она устроит такой вселенский скандал, что отголоски его будут слышны даже в Антарктиде. Она добьётся своего. Она всегда добивалась.

Я села, откинув голову на спинку дивана. Взгляд упёрся в потолок. В голове была звенящая, паническая пустота. Что делать? Как выжить в этом аду?

«Ты покажешь всем, что у тебя всё прекрасно!» – снова прозвучал в голове голос матери.

Прекрасно. Это как? Приехать одной? Снова выслушивать сочувственные вздохи тётушек и ядовитые шуточки кузин? «Ой, Ритуля, а ты всё одна? Ну ничего, твоё счастье тебя ещё найдёт. Где-нибудь. Когда-нибудь. Наверное».

Я застонала, закрыв лицо руками. Нужно было что-то придумать. Какой-то выход. Какой-то, чёрт его дери, план. Если уж ехать на эту пытку, то ехать во всеоружии. Мне нужна была броня. Не платье. Что-то посерьёзнее. Мне нужен был… мужчина.

Эта мысль была такой дикой и нелепой, что я даже рассмеялась. Горько, безрадостно. Мужчина. Где я его возьму? Сниму напрокат? Одолжу у подруги?

Злость. Холодная, спасительная злость начала по капле вытеснять унижение и жалость к себе. Злость на Кирилла, за то, что он посмел быть счастливым. Злость на мать, за её эгоизм и жестокость. Злость на себя, за свою слабость.

И в этой оглушающей тишине, в этом стерильном, чужом пространстве, в моей голове зародилась безумная, отчаянная, самоубийственная мысль. Мысль, от которой по спине пробежал уже не мороз, а ледяное пламя паники, смешанное с горьким, ядовитым восторгом.

Мне нужен был кто-то. Щит. Броня. Человек, который одним своим видом заставил бы всех этих «людей» заткнуться и проглотить свои ядовитые языки. Не милый, не интеллигентный, не правильный. А такой, чтобы от одного его взгляда у Кирилла затряслись поджилки, а у моих тётушек пропал дар речи.

Такой, чтобы рядом с ним никто и никогда больше не посмел бы назвать меня «бревном».

МАРГАРИТА

Ледяные тиски, в которые меня зажал утренний звонок матери, не ослабевали ни на секунду, ввинчиваясь под рёбра с каждым моим вдохом и выдохом. Паника, липкая и холодная, как ноябрьский дождь, медленно ползла по венам, замораживая способность мыслить здраво. Свадьба. Кирилл. И я, как главная героиня провинциальной драмы, должна явиться на этот парад лицемерия и доказать всем, что у меня «всё хорошо». Доказать матери, язвительным тётушкам, всему нашему маленькому городку, который только и ждёт повода, чтобы перемыть мне кости.

«Что люди скажут?!» – звенел в ушах мамин голос, превращаясь в набат, отбивающий обратный отсчёт до моего личного апокалипсиса.

Я сидела, скрючившись, на полу, прислонившись спиной к гладкой коже нового дивана, который всё ещё казался мне инородным телом в моей квартире. Старый, продавленный, с затяжками от когтей Маркиза, был свидетелем моих слёз после разрыва с Кириллом. Этот же, безупречный, был молчаливым укором, памятником вторжению в мою жизнь человека, о котором думать было так же безопасно, как жонглировать гранатами с выдернутой чекой.