Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 12

– Жизнь не по учебнику пишут, доктор, – хрипло отозвался он у самого моего уха, и по спине снова пробежали мурашки.

Мы ввалились в подъезд. Я нажала кнопку вызова лифта, молясь всем богам, чтобы ни одна любопытная соседка не решила именно сейчас выйти покурить. Лифт приехал с мелодичным звоном, который прозвучал в этой гнетущей тишине, как набат.

Затащив Руслана внутрь, мы прислонили его к стенке. Старший опёрся о противоположную. Свет в кабине лифта был безжалостно-ярким, и теперь я могла рассмотреть его как следует. Шрам у виска, тонкий, как паутинка. Запекшаяся кровь на костяшках пальцев. Усталые, глубокие складки у рта. Он был моложе, чем я подумала сначала. Возможно, даже младше меня. Но взгляд у него был, как у старика, видевшего слишком много.

Двери открылись на моём этаже. Короткий коридорчик. Моя дверь. Я достала ключи. Руки дрожали так, что я не сразу попала в замочную скважину. Наконец замок щёлкнул.

Первое, что ударило в нос, когда я открыла дверь, – это запах моего дома. Лёгкий аромат кофе, лавандового саше и чистоты. Моего маленького, уютного, безопасного мира. И в этот мир я сейчас втаскивала хаос, кровь и смертельную опасность.

Именно в этот момент из глубины квартиры, цокая когтями по ламинату, появился мой личный страж порядка. Маркиз. Огромный, дымчато-серый мейн-кун с царственными кисточками на ушах и выражением морды, полным вселенского презрения. Он остановился в паре метров, оценивая незваных гостей. Его жёлтые глаза сузились. Шерсть на загривке медленно поднялась дыбом. Он издал низкий, гортанный звук, больше похожий на рычание, чем на шипение.

– Ого, у тебя рысь, что ли? – с нервным смешком пробормотал Руслан, приходя в себя.

– Хуже, – буркнула я. – Это консьерж со встроенной сигнализацией.

Мы втащили Руслана в прихожую и буквально свалили его на дорогой светлый коврик ручной работы. Я мысленно с ним попрощалась.

Старший отпустил меня и, тяжело дыша, прислонился к стене рядом с дверью, оставляя на белоснежных обоях кровавый отпечаток ладони. Он смотрел, как я склонилась над его братом, как мои пальцы профессионально и быстро прощупывают пульс, проверяют реакцию зрачков. Маркиз, не сводя с него взгляда, медленно отступал назад, в темноту коридора, продолжая утробно рычать.

Я подняла голову и встретилась взглядом с этим мрачным, израненным человеком, который ворвался в мою жизнь, как стихийное бедствие. Опасность, исходившая от него, была почти осязаемой. Она заполняла мою маленькую прихожую, вытесняя из неё воздух, покой и безопасность.

Он перехватил мой взгляд. В его тёмных глазах больше не было просьбы. Только холодный, жёсткий приказ.

– Аптечка, – его голос был тихим, почти шёпотом, но прозвучал, как выстрел. – У тебя должна быть аптечка. И много бинтов. И что-нибудь покрепче аспирина.

Я молча кивнула, поднимаясь на ноги. Я переступила черту. И пути назад уже не было. Теперь оставалось только одно – идти до конца, надеясь, что этот конец не окажется для меня последним.

ДАМИР

Боль.

Тупая, пульсирующая, она вернула меня из вязкого, душного небытия, вкручиваясь в рёбра раскалённым буравом. Каждый вдох отзывался новой вспышкой агонии, заставляя мир сужаться до одной этой точки в боку. Она была живой, эта боль, отвратительно знакомой, почти родной. Я открыл глаза.