Бокал тумана. Кто убил доктора Чехова - стр. 4

Его лицо показывало, что в свои студенческие годы он принадлежал к одной из студенческих корпораций: следы дуэльных порезов сохранились на его щеке.

Так как он лечил также моего брата, то я имел возможность присмотреться к нему и убедиться, что он серьёзный и знающий врач.

Примечательно то, что он был женат на русской, на нашей москвичке Елизавете Васильевне Живаго».

Отчасти именно поэтому, по московским связям и рекомендациям московских врачей, (в частности доктора Траубе), лечивших Чехова, он с женой и оказался в этом крохотном Badenweilerе у Schwoererа.

Это фотографии кабинета доктора Schwoererа. Но в кресле не сам доктор, по жене Живаго, красавец в шрамах, а брат его жены, А. В. Живаго – врач, коллекционер и заядлый фотолюбитель.

Зачем Живаго сам себя снял в чужом кабинете – непонятно, по крайней мере будем знать, что тут бывал Чехов, но «студенческую корпорацию», в которой состоял Schwoerer запомним.

Книппер-Чехова:

– «Вероятно, и он (Schwoerer) понял, что состояние здоровья Антона Павловича внушало опасения, но тем более он отнёсся к нему с необычайной мягкостью, осторожностью и любовью».

Опять странная фраза.

Особенно, после берлинского «светила».

Вчитайтесь:

«… вероятно… и он понял… состояние здоровья… внушало опа-сения…»

А кто ещё понял?

Сам доктор Schwoerer потом написал в местной газете:

– «До наступления кризиса я был уверен, что его жизнь ещё продлится несколько месяцев».

Ни берлинское «светило», ни Schwoerer не видят, что дни Чехова сочтены…

Schwoerer:

– «Он лечился у меня три недели, но в первый же день, осмотрев его, я выразил опасение в связи с его больным сердцем, которое значительно хуже лёгкого.

Господин Чехов был удивлён:

– «Странно, но в России никто и никогда не говорил мне о больном сердце».

Он не поверил мне, я это понял…»

Стоп.

Чехова лечат от туберкулёза, а у него, оказывается, ещё и больное сердце.

Больнее лёгкого.

Но Чехов не поверил.

Лечится Чехов давно, лет двадцать, вокруг него врачи – и ни один ничего не сказал ему о сердце.

Странно.

А проницательнейший доктор Schwoerer-Живаго сразу усёк.

А плохой врач Чехов ему не поверил.

Швёрер потом так и напишет:

– «Он, видимо, замечательный писатель, но очень плохой врач…»

Пастернака я не читал…

Книппер-Чехова:

– «За три дня до кончины Антон Павлович почему-то выразил желание иметь белый фланелевый костюм (и в шутку упрекал меня: плохо одеваешь мужа).

И когда я говорила, что костюм нельзя купить здесь, он, как ребёнок, просил съездить в ближайший город Фрейбург и заказать по мерке хороший костюм».

Чехову осталось жить четыре дня – он покупает костюмы…

Или он, действительно, плохой врач, или жена что-то напутала – но немного смущает её «почему-то».

Нет, она не напутала – в письме сестре в этот день Чехов пишет:

– «Ольга поехала в Фрейбург заказывать мне фланел <евый> костюм, здесь в Баденвейлере ни портных, ни сапожников. Для образца она взяла мой костюм, сшитый Дюшаром».

Лев Рабенек:

– «Он просил Ольгу Леонардовну поехать в ближайший город Фрайбург и заказать ему для поездки в Крым два фланелевых костюма – один белый в синюю полоску, другой синий в белую полоску».

Наверное, вот такой же.

Нет, Чехов, определённо, умирать и не собирается: планов – громадьё – хочет в Италию и, морем, на пароходе – в Крым.