Благие негодники - стр. 4

В тот вечер я грустно заглянул в почти пустую корзину для пожертвований.

– Как-то странно для субботнего вечера, не находишь? – спросил Двадцать Третий.

Я скорчил кислую мину и кивнул.

– Людей на мессе было много, и я практически уверен, что набросали достаточно. А подворовать не могли? – продолжил демон.

– Воровать в церкви? – скривился я. – Ты в своем уме, рогатый? И посмотри внимательно. Я понимаю, если бы своровали всю корзину, но она на месте.

Двадцать Третий осмотрел корзину и не нашел никаких следов вскрытия.

– Что ж, Николас, значит, твоим ужином сегодня будет пачка от сигарет, – довольно произнес лжесвященник. – Все же есть адская справедливость для таких, как ты.

Пока Двадцать Третий продолжал зубоскалить, я заметил несколько белых полос на одной из картин, висевших в кирхе. Подойдя ближе, я не поверил своим глазам: картина была порвана когтями.

– Ты совсем одурел, бесноватый? Что тебе апостол Фома сделал? – гневно обернулся я к демону. – Он же и так здесь на картине мучается!

– Кто? – демон почти мгновенно оказался рядом со мной и начал водить у моего лица своей правой рукой, словно показывая, что когтистый маникюр на изящных руках был безбожно обгрызен.

Затем, не говоря ни слова, демон присел на корточки, рассматривая невидимые следы, идущие снизу вверх. Медленно проводя рукой по каменной стене, затем – по холсту, Двадцать Третий дотронулся до гвоздя, и в этот момент изувеченная картина полетела на пол. Но не долетела: со скоростью, которую почти не мог уловить мой взгляд, демон успел подхватить полотно. Зато теперь мы видели небольшую дыру в кладке, куда с трудом могла пролезть рука, а в конце таинственного тоннеля виднелся свет с улицы.

Эта стена кирхи примыкала к старинному деревенскому кладбищу. Людей там давно не хоронили, а за могилами должны были присматривать церковники. Но ввиду того, что церковником, который должен был присматривать за могилами, в последние годы был падре-алкоголик Карл Вогеле, а теперь вообще демон, этим мертвецам не повезло.

Смеркалось. Баварские Альпы поддерживали на своих вершинах темный сине-зеленый небосвод, расшитый редкими звездами. Мы ходили по кладбищу, то и дело ломая сухой бурьян, и осматривали могилы. Точнее, осматривал все Двадцать Третий. Я-то лишен способности видеть в темноте.

– Здесь. И здесь. И тут тоже, – то и дело указывал парнокопытный. – Почти на каждой могиле идентичная дырень.

Я посмотрел на ближайшее покосившееся надгробие. На высоком постаменте стояла плакальщица с крыльями, заросшая плющом. Под надгробием был ворох опавшей листвы. Но в одном месте земля была свежей. Я разгреб листья и обнаружил очередную таинственную нору.

– Может, это крыса или суслик какой? – спросил я Двадцать Третьего. – И с пожертвованиями это никак не связано?

В этот момент раздался хруст и с надгробия посыпались мелкие камушки. Глаза плакальщицы засветились, и статуя загудела:

– Во-о-ор!.. – прошипело изваяние. – Во-о-ор!.. Он все украл!

– Это норма? – спросил подоспевший Двадцать Третий, разглядывая статую.

Я покачал головой.

– Держи-и-и воро-о-ов! – продолжала плакальщица. – Вставайте! Держи-и-и воро-о-ов!

– Давай на нее занавеску повесим, а то она так привлечет к себе внимание своими спецэффектами, – буднично предложил демон.