Благие негодники - стр. 5
Мне доводилось общаться с говорящими памятниками в Мюнхене, но глазами они во все стороны не светили. Пока я пытался понять, что здесь происходит, плакальщица выставила вперед руку, пытаясь схватить меня за сутану. Я отшатнулся и тут же наткнулся на еще одно мраморное изваяние, которое раньше не находилось в такой близости от меня!
– А давайте мы попробуем поговорить! – сказал я. Но вместо разговора меня ослепил свет ярко-синих глаз нового памятника, неуклюже спешившего к нам.
Двадцать Третий довольно легко уклонился от тянущихся к нему рук и отскочил в сторону стены кирхи.
– Похоже, занавесками здесь не обойдешься, – резюмировал он.
Оставив меня на растерзание памятникам, на которых не действовали молитвы, флакон святой воды и распятие, демон скрылся в здании. Я пробовал воззвать к совести одержимых кусков камней, однако совести у них не было. Была лишь ярость и слепящие глаза.
– Объясните, кто и что у вас украл! Давайте договоримся! – отступая в ту часть кладбища, где не было статуй, увещевал я.
– Нечего говорить! – шипела плакальщица, приближаясь ко мне. – Ты во-о-ор! Ты поплатишься за все!
Я бы мог сбежать, но моей задачей было разговорить их и докопаться до истины. Хотя с каждой секундой мои надежды на адекватность изваяний таяли.
А затем, когда я уже привык, что статуи двигаются медленно, плакальщица сделала рывок в мою сторону и стиснула каменные пальцы на моем плече.
От боли у меня чуть не посыпались искры из глаз. Хватка ее была натурально такой, словно меня с силой зажало между двух тяжеленных камней. Свободной рукой я попытался оторвать конечность статуи от себя, но это было бесполезно. А затем я почувствовал импульс, который прокатился по телу: это Двадцать Третий разнес статуе голову пожарным топором, и изваяние рассыпалось на множество мраморных кусков.
– Как в Первую Небесную, ей-богу. Я почти забыл, каково это – сносить ангелам их напыщенные головы, – мечтательно произнес Двадцать Третий, при этом демонически ухмыляясь. – Кто-нибудь еще?
Статуи отступили на шаг. Я ощупал плечо и понял, что моя правая рука просто висит, как у тряпичной куклы.
– Я бы и сам справился, – сказал я демону. – Не хватало еще у тебя в долгу быть.
– Валяй, – ответил темноволосый и протянул мне топор.
Не дав нам завершить очередную перепалку, камни, некогда бывшие плакальщицей, засветились, и на их месте возникла прозрачная девушка с длинными золотистыми волосами и синими глазами, одетая в платье начала девятнадцатого века. Она гордо подняла голову и сложила руки на груди.
– Ну и зачем вы поломали мое прекрасное тело, свиные отбросы?
– А вот повежливее фройляйн не умеет? – не менее презрительно ответил Двадцать Третий.
– Сначала вы обворовываете меня и мою свиту, затем ломаете мою могилу. Назовите хотя бы одну причину, почему бы мне не выпороть вас прямо сейчас.
– У тебя нет рук. Физически, – подавив смешок, все же выдавил я. – А еще понятия не имею, как ты оживляешь статуи, будучи призраком, но в этой твоей форме я могу призвать тебя к ответу. А будешь дерзить – упокою.
– Вот как, священник. Такие, как ты, всегда ненавидели женщин. Вот и сейчас…
– Да что сейчас?! Мы вообще тут недавно! – выпалил я. – Вас спрашиваешь по-хорошему, с чего вы взяли, что мы у вас что-то украли. Вы не отвечаете. Раз спросил, два спросил, три – давай руки распускать, а потом обижаться.