Битвы за корону. Прекрасная полячка - стр. 62
– Жаль, жаль… – протянула Марина, но пояснила: – Я назвала тебя человеком большого ума, следовательно, понимающим, на какой стороне искать свою выгоду. А еще верным и смелым, коих надлежит награждать по достоинству.
– По достоинству – это хорошо, – согласился я.
Не дождавшись от меня продолжения, Мнишковна воровато оглянулась на двери собора и, снова уставившись на меня, выпалила:
– Ныне я покамест не вправе что-либо вершить. Но верь, князь, едва стану полновластной царицей, в первые три дня ты получишь из казны сто тыщёнцев. Ну и верные твои тоже в обиде не останутся. То не за государя – его вы не спасли, – а за государыню, жизнь и честь коей вы сберегли. За такое скупиться негоже. И четверть всех вотчин, оставшихся от тех, – кивнула она в сторону Константино-Еленинской башни, – твоими станут. Да и после не забудем и лаской не обделим… коли и дальше верность хранить станешь. – И она вопросительно уставилась на меня, ожидая согласия.
Я продолжал молчать. Нет-нет, не из-за колебаний. Они-то отсутствовали напрочь. Просто столь нагло меня до сего дня не покупали, зато ныне то Шуйский, теперь вот Мнишковна. Но боярина я сам спровоцировал, оттягивая время, а тут… Потому и молчал, отчаянно сражаясь с желанием послать ее куда подальше. Вообще-то я стараюсь быть вежливым со слабым полом, но только когда они ведут себя соответственно своему положению. Если ты считаешь себя благородной, то соответствуй, а не веди себя как торговка с Пожара, считающая, что купить можно все на свете и вопрос исключительно в цене.
Кстати о деньгах. А почему столь дешево? Вон Шуйский за разовую услугу и то двести пятьдесят тысяч пообещал, а тут втрое меньше. Хотя да, плюс вотчины, и опять-таки на первых порах, а далее еще… может быть. Ну-ну. Тогда куда ни шло. Но как лихо мадам сорит русскими деньгами, аж восторг берет. А между прочим, казна не безразмерная, о чем я и не преминул напомнить:
– На Руси говорят – покупать легко, да потом платить тяжко. Подумать надо. Очень уж все неожиданно.
Легкая, еле заметная тень разочарования скользнула в ее глазах.
– О-о, так князь есть кунктатор, – усмехнулась она и благосклонно кивнула. – Что ж, подумай. Но недолго. Bis dat, qui cito dat.
На сей раз перевести она не удосужилась, забыв про мое незнание латыни, но эта поговорка была мне известна: «Кто быстро дает, тот дважды даст».
– До завтрашнего полудня ответ ждать буду, не более. И помни, – ее рука выскользнула из меховой муфты и вкрадчиво легла мне на грудь, – это княжеских венцов много, а царский – он один. – И ее ладонь ласково и многообещающе легла на собственный, якобы поправляя его. – Чуть промешкал, и все, он на другом. – Она резко отдернула от венца руку, пряча ее обратно в муфту, и вновь испытующе уставилась на меня – понял ли я.
Ясное дело, чего ж тут не понять. Хотя погоди, я же медлительный, как она меня обозвала, пользуясь моим незнанием латыни, то есть тугодум, мозги тяжко вертятся, со скрипом, надо соответствовать…
– А при чем тут царский венец?
Она досадливо передернула узенькими тощими плечиками:
– В любом деле без помощника никак, а в государевом…
– У тебя, Марина Юрьевна, и без меня советников хоть отбавляй, – возразил я.
– Как поглядеть, князь, как поглядеть, – вздохнула она. – Скрывать не стану – мои соотечественники куда ближе к сердцу, но нельзя. То Москве и прочему русскому люду в обиду станет. А на бояр положиться – проще самой труцизну