Бист Вилах. История одного Историка. Книга вторая - стр. 43

Вывод: душа историка переместилась в тело средневекового рыцаря Дариора де Рено, боевые навыки которого были настолько отточены, что не исчезли даже после такой пертурбации, как смена душ. Выходит, опасаться нечего: выживать одному в этом мире не придётся. В историке теперь всегда будет присутствовать часть Дариора де Рено.

Однако это не единственный вопрос, который нужно было разрешить посредством жёсткого спарринга.

– Брось дубину, – приказал Дариор и, подавая пример, отбросил свою, – теперь бей меня. Кулаками.

Кажется, энергичного Лафоса немало воодушевляли эти прихоти наместника. В его глазах разгорался правильный задорный огонёк, а щёки покрылись азартным румянцем.

Разбежавшись, оруженосец подлетел к Дариору и с деревенским криком «э-эх!» размахнулся мельничным ударом. И тут началось одно разочарование. Вместо обычного нырка у Дариора вышло какое-то неуклюжее движение, наподобие разухабистой присядки. В результате кособокий удар Лафоса пришёлся точно по уху наместника.

Оруженосец, разумеется, сразу же принялся извиняться, но было видно, что он чрезвычайно доволен собой.

Не на шутку разозлившись, Дариор попробовал себя в атаке, но и тут не сыскал успеха. Даже обычный джеб получился долгим и неточным. Ну а кросс правой и вовсе пролетел мимо прыткого оруженосца. Более того, ноги Дариора поехали по влажной земле, и он, чуть не сев на шпагат, беспомощно завалился набок.

Дальше историк решил не позориться. Стало ясно: все его прошлые навыки улетучились и сменились новыми. Теперь он не умеет боксировать, зато виртуозно действует мечом. Вероятно, сейчас он не сможет проехать на автомобиле и пяти саженей, зато прекрасно управляется с лошадью. Более того, он стал куда медленнее и вальяжнее, зато намного выносливее.

То есть умения, делающие честь джентльмену в XX веке, сменились необходимыми навыками, присущими шевалье конца XIV столетия.

Плохо это или хорошо, решать не к спеху. Время само покажет.

Только к вечеру усталые путники, обогнув прорезавшую крутой склон расщелину, снова углубились в густой лес и вскоре упёрлись в торфяные болота.

Лгал Мишель, когда говорил, что через них трудно пройти. Пройти было невозможно! Мутно-зелёная вода брала начало у корней дубов и простиралась повсюду, куда доходил взгляд. Узкая лесная тропа упиралась в болота и, верно, продолжалась где-то на другом берегу. Остальная её часть была затоплена водой и покрыта ряской. Кроны могучих деревьев нависали с неба, словно необъятное лиственное покрывало. Потому на болотах стоял таинственный полумрак.

Мишель объяснил, что жители фактории прячутся за этими болотами как за неприступной стеной. Это природное укрепление оберегало их от врагов и хищных зверей, коих в округе водилось несоизмеримое множество. Однако иногда Тибо де Лаваль посылает на другой берег разведчиков и охотников. Они передвигаются на плотах.

Посему путникам было просто необходимо их дождаться – ведь другого способа добраться в факторию не существовало. Можно, конечно, попробовать пойти вброд. Однако, глядя на огромное, затянутое туманом пространство вокруг, Дариор понимал, что лучше сразу по-японски сделать харакири (благо и стилет есть), нежели тонуть в этой бескрайней трясине.

Можно было попробовать самим соорудить плот, благо поваленных деревьев и веток вокруг хватало. Но и тут наместник не стал делать опрометчивых решений. «Если разбойники до сих пор не добрались в факторию по воде, – сказал себе он, – то и нам этого делать не следует». Вероятно, на противоположном берегу круглые сутки дежурят стрелки, которые незамедлительно откроют огонь по пришельцам, даже не здороваясь. Перспектива получить пулю Дариора ничуть не радовала. «То есть стрелу», – спохватился он и горько усмехнулся. Оставалось лишь ждать.