Библионочь - стр. 12
– Ладно тебе, дочка, – молвил Сергей Донатыч. – Кто живет в мире слов, тот не ладит… ни с чем. Пойдем-ка, я тебя провожу.
Проснулась она за кафедрой. Отняла голову от сложенных на столе рук, осмотрелась. Солнечное утро прорывалось сквозь пыльное окно.
Почудилось, привиделось, навеяло?
А не все ли равно?
Во рту явственно ощущался привкус скисшего вина.
У кафедры стоял человечек. Лицо неуловимо знакомое. Такое же солнечное и доброе, как утро. На макушке торчал кустик светлых волос.
– Здрасьте! – сказал он. – Вы меня не помните?
Яна протерла глаза, попыталась улыбнуться. Нужно возвращаться, нужно быть такой, какой ее привыкли видеть постоянные читатели библиотеки номер один города Славинска. Вежливой, отзывчивой, доброй.
– Простите?
– Не помните, – кивнул мужчина. – Я был у вас на прошлой неделе. Представляете, я всю неделю мучился, думал, приснилось мне или я действительно забрел тогда в библиотеку. Такой дурак…
– Парашютист? – предположила Яна.
Парень просиял.
– Ага, вспомнили! И я не мог вас забыть!
Он покраснел, выпрямился, коснулся ворота белой рубашки. К слову, сегодня он был одет с иголочки. Как dandy лондонский, подумала Яна… тьфу, черт!
– Решили все-таки записаться к нам?
– Нет. Хотя… почему нет, запишусь. Но для начала я хотел извиниться за свое недостойное поведение. Обычно я так себя не веду.
– Бывает. Ничего.
Яна поднялась, поправила блузку, перехватила волосы резинкой. Парашютист не сводил с нее восторженного взгляда.
– Что? – не поняла девушка.
– Вы мне не приснились, надо же… Кхм, извините, я не представился. Меня зовут Александр.
Надеюсь, не Сергеевич…
– Очень приятно. Яна. Итак, Александр, слушаю вас.
Он прокашлялся, снова потеребил рубашку. Удивительно, подумала девушка, в каком количестве образов может предстать человек. В прошлый раз она приняла его за обычного выпившего дуралея, перепутавшего библиотеку с баром, а сегодня парень выглядел так, словно собирался сделать ей предложение. Прав был кто-то из великих: люди не плохие и не хорошие, просто они по-разному проявляются. За исключением особых случаев, конечно.
– Скажите, Яна, какая ваша любимая книга?
Она слегка опешила. Парашютист с волнением ждал ответа.
Такой милый…
Яна улыбнулась.
– А зачем вам?
– Я хочу ее прочесть.
Боже, какая прелесть.
Яна опустила локти на кафедру, сомкнула пальцы. Лучи солнца щекотали нос и слепили глаза. В ореоле света коротышка-десантник выглядел очарованным принцем.
– Вам придется прочесть много книг, Саш. Угостите меня кофе, и я продиктую список.
Надежда должна умереть
– Аглаюшка, чаю!
Так бы кричал Филипп Ейбогин, закончив очередную главу рукописи, будь он писателем в какой-нибудь гоголевской России. В Петербурге, например. Настенные часы пробили бы полдень, за окном по мостовой прокатилась бы двуколка, нарочный принес письмо от издателя, в котором тот извещал почтенного автора о невозможности принять новую рукопись в том виде, в каком ее предоставили. Аглаюшка, дородная тетушка в белом переднике, неслышно занесла бы в кабинет поднос с фарфоровым чайником, сахарницей и масленкой, тихонько поставила его на край дубового стола и так же неслышно ретировалась. Филипп потянется, зевнет, небрежно отложит в сторону стопку испачканных чернилами листов и приступит к трапезе.
– Эх, дворянское отродье, – протянет он удовлетворено…