Безмолвие - стр. 34
Валера скинул на руку кожаную курточку и помог девушке сдать вещи в гардероб.
Неспешно нашли свои места на балконе, иных и не достать на такую постановку. Чуть удаленная точка обзора, с балкона не разглядишь каждого волоска на парике актера, но и рок-опера, не тот это вид искусства, чтобы наслаждаться детализацией пикселей. В указанном билетом месте, слышимость от присутствия стен, что экранировали звук, становится более насыщенной. Но главное достоинство балконного расположения – здесь меньше людей. Всего три ряда. А еще – сидишь выше остальных. В общем, Валера наслаждался своим положением, ему было глубоко безразлично что кому-то оно могло показаться периферийным.
– Смотри, и Жорик тут, – Маша облокотилась на ограждение, словно школьник на парту при скучном уроке. На самом деле Валера понимал, она коршуном высматривала мышек, что рассаживаются по своим норкам там, на поляне партера.
– Давно его не видел, – Валера еле сдержал за зубами фразу «еще бы столько же не видел».
Третий звонок, и погас свет. На сцене актер в белых лосинах офицера Российской Империи принялся что-то вещать о великом долге Родине средь подвешенных на канатах балок – абстрактное обозначение кораблей, что стоят на верфи. Юнона и Авось – два судно, что отправились из Петербурга в далекую торговую экспедицию Американского побережья. Офицер видит необходимость кардинальных общественных перемен для отсталого аграрного строя России. Он стремится вытянуть экономику страны на международный рынок, расширить горизонты возможностей для благосостояния населения – те грани горизонта, что не связаны с кабальным выжиманием последнего зерна у голодных и бесправных крестьян. Однако, в таковом рвении он встречает всевозможные бюрократические преграды.
Начинают театры с вешалок,
Начинаются царства с виселиц.4
Виселицы – вот что строит Царство Божье на земле. Офицер Империи отправлялся в далекое плавание под благословение министров о начинании свежей вехи жизни, открытии новых путей, что оживят болото Российской действительности. Он чаял найти его в общении народов, во всеобщем обмене транснациональной торговли – Валера видел в этом знак. Путь мира, что лишит людей вражды и классовой ненависти. Открытый мир, без конфессий, без прелюдий к догмам самобытности, без оков общественного гнета. Но в то же время, эти два корабля отправлялись под юрисдикцией одной, единовластной и твердой морали – насаждении русского мира в континенты, далекие от понимания сущности царства православного.
Естественно все благие начинания губит любовь. Человек, отвлеченный на построение собственного сокровенного счастья, не способен принести это счастье сообществу. Русский офицер влюбляется в юную мексиканку, проваливает торговую компанию.
– Мышка, что тут происходит? – вздохнул Валера, пытаясь хоть в чем-то понять поступки главного героя представления.
– Любовь…
– Это глупо.
Маша кивнула, но не отвела взгляда от сцены. Занавес закрылся на антракт, зааплодировали зрители.
– Скажи мне, почему он не остался в Калифорнии и не женился на Кончите?
– Валер, ты спал что ль последний час? Он же православный! Как он может жениться на туземке?
– Ну, трахать же как-то смог, – справедливо развел плечами Валера, у выхода второго этажа.
– Не может русский офицер трахать все что ни попадя без благословения Императора. – Вывела Маша очень неказистую, но отмеченную Валерой как правильную, мысль. – Чтобы сыграть свадьбу с иноверкой, нужно разрешение свыше.