Без иллюзий. Как перестать врать себе и начать жить по настоящему - стр. 7
Удобная ложь часто объясняет себя заботой о других. Мы говорим, что не хотим ранить близких, тревожить команду, подводить партнёров. За этой заботой нередко прячется недоверие к способности других выдерживать реальность, а также нежелание самому выдерживать их реакцию. Честность может быть бережной, но она не обязана быть удобной. И если говорить правду из любви, а не из желания доказать свою правоту, она часто становится началом более зрелых отношений. Любовь умеет быть прямой, дружба умеет быть откровенной, профессиональное сотрудничество умеет быть ясным, когда в основе лежит уважение к фактам, а не косметика слов.
Признание удобной лжи не равняется тотальной исповеди перед всем миром. Это прежде всего интимный жест по отношению к себе. Он начинается с вопроса, который трудно произнести и ещё труднее услышать ответ: где я выбираю тепло пледа вместо того, чтобы закрыть окно. Иногда закрыть окно означает уйти, иногда – остаться и начать говорить, иногда – оплакать несбывшееся, иногда – учиться заново просить и принимать. Этот вопрос возвращает власть над жизнью из рук обстоятельств в собственные руки. И тогда отказ от удобной лжи перестаёт казаться голым аскетизмом, а обнаруживается как форма заботы о своей целостности.
В конце концов правда всегда простая, хотя путь к ней редко прямой. Она не нуждается в украшениях, потому что стоит на собственных ногах. Полуправда же всегда требует поддержек и подпорок, множит объяснения, затягивает в витки оправданий. Если прислушаться, то можно заметить разницу в звучании: правда говорит коротко и приносит ясность, даже если болезненную, удобная ложь говорит долго и приносит туман. В тумане легче потеряться, зато не видно обрывов. И всё же жизнь не про то, чтобы не видеть обрывы, а про то, чтобы находить тропы, обходить опасные места, укреплять мосты и строить свои. Для этого нужен свет, а свет всегда идёт за правдой.
Когда человек перестаёт соглашаться на полуправду ради минутного комфорта, его внутренний дом начинает перестраиваться. Комнаты становятся более просторными, потому что из них выносят лишнюю мебель оправданий. Окна открываются чаще, потому что свежий воздух уже не кажется угрозой. Стены не нуждаются в новом слое краски каждую неделю, потому что они перестают трескаться от перепадов между тем, что чувствуется, и тем, что говорится. В этом доме можно принимать гостей и уходить внутрь себя, можно работать и отдыхать, можно спорить и молчать. Главное – хозяин возвращается домой как к себе, а не в декорацию, которую приходится поддерживать из последних сил.
И всё же отказ от удобной лжи – процесс, а не одномоментный жест. В нём будет откат к привычным фразам, желание снова сгладить острые углы, усталость от напряжения, которое приносит ясность. Это нормально. Важнее другое – не терять связь с тем тихим ощущением, которое появляется после честного разговора с собой: словно в груди становится больше воздуха. Это воздух жизни. Он не гарантирует лёгкости, но дарит ощущение присутствия. И однажды именно это ощущение становится важнее минутного комфорта. Тогда выбор делать правду привычнее, чем выбирать полутон, и человек замечает, что мир не рухнул, а наоборот – стал плотнее и ближе, потому что в нём больше не нужно всё время оглядываться на тонко выстроенные декорации.