Бестиарий - стр. 31
– Тимур, – сказала он за вечерним чаем. – Хочу тебе рассказать, и чтобы всё, больше не слова. Про дедушку твоего. Он был большой грешник и преступник. Сидел в колонии три раза, там и умер.
– Что он сделал?
– Последний раз его посадили за то, что он убил девушку, – бабушка запнулась. – Сначала снасильничал, а потом задушил.
– Вот эту, на чеканке? – спросил Тимур.
Он представил, как подминает светящуюся девушку с упругими бёдрами и тяжёлой грудью, и сглотнул.
– Нет. Соседскую девчонку, ей было лет 15, что ли. Ох, какое горе. Как дедушку взяли, я продала дом и уехала на другой конец города. Не могла знакомым в глаза смотреть. Мне никто не говорил ничего, просто люди отворачивались. Убийца твой дедушка. И разбойник. И насильник.
Тимур молчал. Его отец тоже сидел за убийство. Бабушка больше всего на свете боялась, что мальчик продолжит криминальную династию. Чеканку она выбросила, по крайней мере, Тимур больше её не нашёл в доме. Светящаяся, гладкая девушка в покорной позе осталась связана с чем-то запретным, страшным, что делало её невыносимо притягательной. Тимур влюбился в Олеську, которую однажды, зайдя в класс, увидел сидящей на подоконнике в такой же позе, как девушка с чеканки. Рыжеватые волосы трепало солнце, создавая вокруг головы ореол. Олеська кому-то кричала в открытое окно, не замечая Тимура, остановившегося на пороге. Ниже живота больно и сладко стукнуло.
Ему хотелось погладить бедро Олеськи, до жжения в ладонях. Они потели, а когда Тимур яростно вытирал их обо что придётся, кожа краснела и саднила. Надо было подобраться к однокласснице поближе. Она ни разу по своей воле не разговаривала с Тимуром и желания такого не испытывала, от него почти все шарахались – кто-то боялся, кто-то брезговал. Подойти оказалось непросто, чтобы не напугать, общих тем для разговоров не было совсем. Не о погоде же говорить.
Как-то Тимур околачивался около раздевалки, поджидая Олеську. Когда она зашла, обдав солнечным вихрем волос, он тихонько последовал за ней на охоту, в самую гущу разноцветного курточного леса, пытаясь замаскироваться. Он старался не задеть шелестящие ветки рукавов, перешагивал через палые листы варежек. Но, видимо, всё-таки чем-то выдал себя, когда подошёл к Олеське почти вплотную. Она резко обернулась, выставив локоть и угодила ему в нос. Сразу закапала кровь. Тимуру было не больно, просто лопнул капилляр, но он увидел, как в близких глазах Олеськи колыхнулась жалость. А это было именно то, на что Тимур всегда ловил бабушку и учительниц, которых трогала судьба сиротки при живом отце и пропавшей матери. Оказывается, и на молодых действует. Тимур тихонько застонал, прижал ладонь к носу и склонился, чтобы выливать на пол набегающую кровь. Вот удача так удача!
– Тимур, прости, пожалуйста, – сказала Олеська, доставая бумажные салфетки. – Я нечаянно, я не слышала, как ты шёл.
Она совала Тимуру салфетки, не переставая извиняться. Он заткнул ноздри, поднял голову и улыбнулся ей. Кровь, попавшая в рот, окрасила зубы, и улыбка получилась зловещей, Тимур понял это по мгновенно изменившемуся взгляду девушки. Сглотнул слюну. Голосу он придал как можно более тёплый тон.
– Да ничего, Олеся, мне не больно. Прости, это я не заметил тебя, вот повернул отсюда и наткнулся случайно. Ты не виновата.