Бессрочные тайны - стр. 3
Полчаса Валентин внимательно выслушивал тезисы об Ефремовских идеях, как раз до звонка окончания семинара, чтобы забрать свои вещи из аудитории. Александр знал, что отец Валентина возглавляет какой-то отдел в КГБ и занимается таинственной хренотенью с диссидентами, сионистами, прочими, разумеется, без реальной конкретики. Валентин говорил Александру, что ценит его умение слушать и никогда не задавать «лишних» вопросов по интересующей и не интересующей проблематике. Так оно и было: что считал нужным рассказать своему собеседнику Валентин, то и рассказывал, без детализации вглубь и вширь.
Но информация о том, что Комитет давно уже «пас» Ивана Антоновича, просто потрясла Александра, большого знатока и ценителя творчества фантаста. Только главные знания о фантасте и эмоциональные потрясения будут впереди… Но Суслов, как главный знаток и читатель-охранитель любимца Ефремова, как защитник фантаста от его яростных критиков и врагов – это было удивительно…
«Никогда бы не подумал так про сухаря-аскета Суслова» – потом часто повторял Александр, вспоминая потом слова Валентина в тот злополучный вечер.
Да, воистину злополучный и насыщенный мистикой вечер – с остановкой часов и пропажей пульса на какое-то время. Лет через сорок с гаком он прочитает в мемуарном источнике членкора Леонида Сумарокова «Штрихи к личностно портрету Суслова» нечто таинственное о часах в деревянном корпусе на госдаче главного коммунистического идеолога страны Советов. Старинные, возможно, дореволюционные, из глубины веков часы те были более чем достопримечательные, высокие в корпусе красного дерева, английского изготовления, с маятником на длинной дорогой цепи с оглушительным боем. Эти удивительные редкие часы, являющиеся обязательной частью казенной мебели на госдаче высшей партийной номенклатуры, играли огромную роль, по просвещённому мнению учёного и бывшего замминистра в Комитете по науке и технике Леонида Николаевича Сумарокова, важнейшую роль в жизни и семье первого идеолога партии и страны. «Часы стояли в столовой и играли важную роль, регулируя бытовой ритм всей семьи. Во всяком случае, я, входя в комнату, где стояли часы и собирались на какие-то общие мероприятия члены семьи, обычно всегда бросал на них взгляд, чтобы удостовериться, не заставил ли себя ждать».
Самое любопытно, что заведовала этими часами, умела заводить эти раритетные часы умела только горничная Нина на госдаче, которая проработала с Сусловом больше 35 лет. Сумароков походя признается, что эту таинственную «премудрость» – заводить часы – вроде бы освоил и он, тогда уже доктор технических наук, профессор, будущий замминистра ГКНТ и членкор АН СССР. Но самое главное в истории со старинными часами случилось после таинственной скоропостижной смерти главного идеолога партии: когда Суслов умер, эти часы мистически остановились, «навечно встали» без движения стрелок и знакового боя. Сумароков с ужасом пишет о том, что ничего не знает, что случилось с этими часами, но всё это выглядит как мистика во время «великих похорон» вождей страны Советов. Завести часы никому не удавалось, поскольку горничная Нина на работу к хозяину госдачи больше не выходила, а часы так и стояли безжизненными ещё три месяца, пока всё семейство Суслова, все высокопоставленные избранные домочадцы не съехали с казенной дачи члена Политбюро…