Бессмертные грехи - стр. 12
– К-кто? – Глеб Михайлович смотрел на Кота потерянным и испуганным взглядом.
– Видите ли, когда-то я был хорош в русском деревянном зодчестве, – Господин Кот мечтательно посмотрел куда-то поверх ясеней.
– Но Господин Кот, там пусто!
– Как пусто? – Кот моментально стал серьезным. – Там нет часов?
– Часы есть.
Кот облегченно выдохнул:
– Ну что же Вы, уважаемый, я уже было подумал, что Эреб все-таки их уговорил!
Он слегка наклонился к Зое Васильевне и заговорил тише:
– Знаете, у него был свой проект ваших клетей…
– Не понимаю, – почти жалобно промямлил все еще напуганный Глеб Михайлович.
– Вам и не суждено, – сказал Кот и, по-дружески улыбаясь, положил теплую мягкую лапу на плечи Глеба Михайловича, уводя его от клети в сторону Котла.
По пути он объяснил, что часы – разработка самого Хроноса – ночью имеют черный циферблат со стрелками лунного цвета , а днем – небесно-голубой со стрелками цвета Солнца.
– Правда звезд Вы ночью на них не разглядите, поскольку Звезда – это символ…
Господин Кот не успел договорить, потому что Котел вдруг закипел, и покойные тотчас ринулись к нему.
– Что же, пожалуй, можно считать, что я их предупредил, – сказал Кот, глядя им вслед.
VIII
1 сентября 2022 года
Ради своей мамы Станислав Викторович Узколобов был готов на все. Лучше других об этом знали обе его бывшие жены и взрослая дочь от первого брака. Но однажды и Лолите Адольфовне по воле случая пришлось постичь бремя этого знания.
В тот вечер она принимала пациентов до самого закрытия поликлиники. Плановый прием по записи шел как обычно, без задержек, с интервалом в пятнадцать минут между пациентами. Но, как и все врачи в тот год, Лолита Адольфовна за эти пятнадцать минут помимо записанного пациента успевала принять еще и пару тройку заболевших, сделать им тест на коронавирус, осмотреть и назначить лечение.
Мама Станислава Викторовича была записана к Лолите Адольфовне на девятнадцать часов, чтобы выписать направления на плановые обследования после перенесенного месяц назад стентирования. Заботливый сын привел ее к кабинету врача в семнадцать часов двадцать минут. Когда в восемнадцать ноль три Лолита Адольфовна пригласила пациента «по острой боли», хрупкое терпение Станислава Викторовича дало трещину. Он перегородил собой вход в кабинет и завопил:
– Вот пациент по острой боли! Человек с инфарктом! Почему Вы принимаете людей без записи?
– Потому что они больны, – спокойно ответила Лолита Адольфовна и подошла к двери, – что с этой женщиной? – она указала на мать Узколобова, сидящую на скамейке перед кабинетом.
– Инфаркт! – выкрикнул Станислав Викторович, – мы записаны, это острый случай!
– Когда был инфаркт и на какое время записана пациентка? – уточнила Лолита Адольфовна.
– Месяц назад, нам анализы нужны, – Станислав Викторович все еще перекрывал собой дверной проем.
– На семь, – добавила со скамейки его мать.
Лолита Адольфовна посмотрела на часы и спокойно сказала:
– Я не умею ускорять время. Пройдите, пожалуйста, один заболевший, – после чего закрыла дверь перед лицом Станислава Викторовича.
Пожалуй, осуждать Лолиту Адольфовну я могу лишь за то, что она принимала здоровых пациентов с серьезными хроническими заболеваниями в одном потоке с заболевшими. Ведь заболевшим она могла отказать, принимать только записанных планово и по закону была бы права. А толпа из пятидесяти человек, которых она таким образом успевала принимать ежедневно должна была пойти домой и вызвать скорую помощь, которая не доехала бы к очередной матери такого же Узколобова. Или же они могли вызвать на дом врача, но лишь на следующий день. Позже, кстати, поликлиника все равно перестала справляться с нагрузкой. Вызов врача на дом переносился на пять-шесть дней вперед, власти даже издали приказ, по которому врачи работали без выходных, даже по воскресным дням. Но все они все равно делали все что могли и даже больше, пытаясь собой остановить волну за волной коронавируса.