Бессмертные грехи - стр. 11

Через несколько дней Александр Ильич поймал Лолиту Адольфовну в коридоре поликлиники, и состоялся весьма странный разговор:

– Вы поступили очень некрасиво, доктор. Не по христиански.

– Прошу прощения?

– Вы меня тогда выгнали, а у меня рак.

– По-вашему, Ваш рак дает Вам право заставлять меня работать сверхурочно?

– У Вас было время, Вы должны были меня принять.

– У меня и дома вечером есть время, приехали бы сразу туда с такими же требованиями, – с этими словами Лолита Адольфовна продолжила свой путь.

Кто-то из вас, читатели, скажет, что Лолита Адольфовна поступила крайне жестоко по отношению к умирающему пациенту, но поскольку к смерти она относилась точно так же, как автор, сочувствовать она могла лишь тому, как именно Александр Ильич решил умирать. Он так отчаянно боролся за право выбора, что упустил его важнейшую и последнюю возможность. Страх смерти завладел им полностью и сделал его настолько слабым, насколько это не удалось бы даже болезни.

VII

За всем этим с огромным интересом наблюдали в Аду наши проклятые, почти не отходя от Котла.

– Омерзительный дед, – высказался Глеб Михайлович, – для чего он нам тут может понадобится?

– Тебя помучить своим нытьем, – Зоя Васильевна была недалека от истины.

– За него я нашу ведьму даже не осуждаю, я бы сам такого прикончил.

– Только тут у тебя это не выйдет.

К тому моменту Зоя Васильевна и Глеб Михайлович уже поняли, что ни при каких условиях не могут взаимодействовать ни с предметами поляны, ни друг с другом. Каждый из них ощущал лишь собственное тело, все остальное к чему бы они не прикоснулись, включая даже рукопожатие, было одинаково холодным и твердым, как камень. Исключение составляли те моменты, когда кто-то из них, хотел вложить разрушающую силу в свой кулак или ботинок. Тогда наоборот все ощущалось бестелесным и нематериальным. Так Глеб Михайлович однажды попробовал пнуть Котел, но не ощутил ни ноги, ни чугуна. Однако лапы Господина Кота почему-то неизменно оставались теплыми и мягкими.

На поляне всегда был яркий дневной свет, хоть и не было видно ни Солнца, ни единого облака – лишь высокое голубое небо.

Как-то раз, пока Котел молчал, Глеб Михайлович наконец решился зайти в свою хижину. Он подошел к ней и, как только он встал на деревянную ступеньку небольшого крыльца, дверь перед ним открылась сама собой.

Следующую попытку Глеб Михайлович предпринял лишь через два дня. К его удивлению и разочарованию, в хижине не оказалось ничего пугающего или необычного. В ней вообще не оказалось ничего. Прямоугольное помещение: стены, пол и потолок обшиты досками; на стене слева простое окно, разделенное рамой на четыре части так, что тень от нее образует крест посередине пола.

Глеб Михайлович зашел в хижину, и дверь со скрипом закрылась за ним. Он обернулся и увидел висящие над дверью большие часы. Циферблат был ярко-голубой, а стрелки светились, словно Солнце. Секундная бодро шагала по кругу, за ней плелись остальные две: они показывали три часа двадцать минут. Слева от часов прямо на дереве было как будто ножом вырезано «22 августа», а справа – «2022».

Глеб Михайлович поспешил выйти из хижины, и дверь снова любезно отворилась, как только он к ней приблизился. На поляне его уже ждали Господин Кот и Зоя Васильевна.

– Да, уважаемый, это самая обыкновенная