Берегись, предатель! Я отомщу! - стр. 9
- Пришли к тебе гости, - морщит губы надзирательница.
Сердце бешено колотится, а уголёк надежды разгорается в самое настоящее пламя. Неужели Кирьянову так скоро передали записку, и он пришёл, чтобы забрать меня? Кажется, что в это мгновение я получаю глоток живительной влаги. Я не иду, а буквально лечу следом за надзирательницей, но стоит войти в комнату для встреч – как уж они тут называются, не имею и малейшего представления, - как от радости не остаётся и следа.
Павел.
Какого лешего он сюда заявился?
Отвращение заполоняет каждую клеточку моей истерзанной души, и я уже хочу развернуться, сбежать, только бы не видеть его, но надзирательница смеривает ледяным взглядом, фыркает что-то и запирает за собой дверь, уведомив, что у нас не больше пятнадцати минут.
- Катя! – бросается ко мне Павел, но я отшатываюсь от него.
Предатель!
Как он посмел заявиться сюда?
Ещё и говорит таким жалобным голосом, словно он ничего плохого не сделал.
У-у гадёныш!..
Дать бы хорошенько между глаз, чтобы искры из тех посыпались.
- Что тебе надо? Пришёл позлорадствовать?
- Кать, ты многого не понимаешь и не знаешь. Я пришёл, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. До сего момента мне приходилось играть роль. Это всё сложно объяснить, а поверить ещё тяжелее, понимаю, но так нужно было, чтобы защитить тебя. Нас. Катюш, я вляпался в крупные неприятности, поэтому мне пришлось сделать то, что они сказали. Думаю, это месть Кирьянова. Неуверен, но кажется, что всё так. Катенька, родная! Что с тобой сделали? У тебя кровь!
Хмурюсь, глядя на человека, ещё недавно смеявшегося мне в глаза. Быстро же он переобулся. Только мне слабо верится, что изменился. Говорит, играл тогда? Почему мне кажется, что играет он как раз сейчас? Не сильно искренним выглядит Паша. Да и вообще не видела бы его совсем. Пусть проваливает.
- Я не хочу с тобой разговаривать. Не корчи из себя заботливого мужа. Я видела, как ты извивался на той бабе, а потом… Ничего лучше не нашёл, чтобы посадить меня? А теперь отмыться хочешь? Ты или крестик сними, родной, или трусы надень, а то не сочетается как-то твоя ангельская сущность с дьявольской личиной.
Приближаюсь к двери, тарабаню в неё и говорю, что хочу выйти.
- Катя, ты не понимаешь! Я должен был всё это сделать! У нас не так много времени. Прошу тебя, доверься мне! Поставь необходимые подписи в бумагах, и я вытащу тебя в ближайшее время.
А-а! Вон в чём дело?!
Ну, теперь мне хотя бы понятно, что заставило муженька резко сменить траекторию движения. Он попросту хочет получить проклятые подписи. Сейчас, ага!.. Бегу, распинаюсь.
- В тебе нет совсем ничего святого, - отрицательно мотаю головой я. – Не поставила никакие подписи до этого, а теперь тем более не поставлю, Золоторев!
- Кать, да ты не понимаешь совсем! Если ты этого не сделаешь, они доберутся до тебя! Они не только меня в покое не оставят. Как только я улажу все вопросы, я добьюсь твоего освобождения! Доверься мне, Кать! Молю тебя. Я всё подробно объясню потом!
Паша хватает за руку, но его прикосновения не приносят ничего, кроме сильнейшего отвращения. Меня воротит от таких, казалось бы, невинных касаний. Тошнит.
Вырываю руку и зло зыркаю на муженька.
- Не смей трогать меня! И если уж появился тут… не знаю, сообщили ли тебе, но ты не только жену посадил за решётку, Золоторев, но и своего ребёнка, не успевшего даже родиться. Но мы справимся без тебя, так и знай. И моё последнее слово на суде не забывай – я вернусь, чтобы отомстить тебе!