Берегини - стр. 71

Хотелось думать только о хорошем, но к радостным надеждам примешивалась и грусть: суровый остров дал северянам кров, когда они лишились всего, стал второй родиной. И сейчас, готовясь к тому, чтобы проститься с этой землей, люди вдруг осознали, как сильно успели привязаться к ней.

У многих здесь в могильных холмах покоились отцы и братья, друзья и возлюбленные, в том числе и у Эйвинда конунга. В последнее время он часто думал о том, что слово его отца не будет нарушено: Торлейв хотел остаться и навсегда останется на острове Хьяр. Орму Торлейвссону повезло больше — жаркое пламя костра, сложенного из корабельных досок, унесло его прямо в Вальхаллу. Немало храбрых воинов тогда отправилось с ним.

Обещание Эйвинда вело молодого конунга и верных ему людей далеко на юг, на остров Мьолль. И он верил, что когда придет время, погребальные костры для них зажгут на уже родном берегу. И нигде больше.

.

Снекку готовили к отплытию. На корме Ормульв хёвдинг приказал поставить палатку и затянуть ее добротным кожаным пологом.

— Там повезем то, что нужно беречь от сырости, — объяснил он.

Кормщик Торд осмотрел корабль, проверил свернутый парус и рулевое весло. Ормульв сказал ему:

— Нужно взять карту у Эйвинда.

— Мне она ни к чему, — ответил кормщик. — Я уже бывал в Вийдфиорде.

Когда стемнело, воины отправились в дружинный дом, выспаться перед дальней дорогой. С первыми лучами солнца снекка должна была выйти в море.

Ормульв знал, что его не станут провожать так, как до этого провожали Асбьерна. Но теперь ему не было до этого никакого дела.

.

Той ночью Долгождана впервые не пришла ночевать в женский дом. Унн заметила это, но говорить ничего не стала: дело молодое, жених с невестой сами решают, чему быть и стоит ли ждать до осени. Утро прошло в привычных хлопотах, а когда собрались за столом и стали раскладывать кашу, место Долгожданы по-прежнему оставалось пустым.

— Кто-нибудь видел Фрейдис? — спросила Унн у девушек. Зорянка-Сванвид покачала головой, Ингрид и Хельга переглянулись, пожали плечами. Ольва сказала:

— Быть может, она ушла за травами с Йорунн. Ведунью тоже с утра искали, но ее нигде нет.

— Тогда почему Хаук, которому велено всюду сопровождать Йорунн, не отправился с ними?

Ольва не нашла, что ответить. На сердце у старшей из жен отчего-то вдруг стало тяжело, и она решила пойти с расспросами к Асбьерну. Ярл глянул на нее с удивлением, даже договорить не дал:

— Как не вернулась? Мы вчера вместе недолго побыли — за мной Эйвинд послал, и я отправился к нему, а Фрейдис велел идти в дом. Сам видел, как она поднималась по тропе к воротам.

— Асбьерн! — к ним подлетел запыхавшийся мальчишка. — Эйвинд конунг тебя зовет! Он у себя в покоях… и еще ведуна приказал найти!

Ничего не понимающий Асбьерн нахмурился. Повернулся к Унн:

— Погоди. Я скоро.

И поспешил к побратиму.

.

Эйвинд стоял возле раскрытого сундука, в котором хранил вещи, принадлежавшие его роду, и по лицу конунга Асбьерн понял: произошло нечто неслыханное, то, о чем прежде и подумать не могли.

— Кто-то забрал все карты, — глухо проговорил Эйвинд. — Те, что рисовал Вагн, и ту, на которой отмечен был путь на Мьолль. Пропала и серебряная фибула в виде волчьей головы, принадлежавшая прапрадеду Ульву. Отец скреплял ею свой плащ только по праздникам… я хранил ее, как единственную память о предках, надеясь когда-нибудь передать сыновьям. Кажется, ты был прав, Эйдерссон: среди нас завелся предатель и вор.