Берегини - стр. 70
— Что ж, — проговорил Эйвинд, передавая малышку сияющей от радости Весне, — спасибо тебе, Лодин. А от себя я дам твоей дочери полмарки серебра — купишь ей красивые ленты или янтарные бусы, когда она станет невестой.
— Тебе спасибо за доброту, вождь, — ответил Лодин. — У девочки будет новая жизнь, и я бы хотел дать ей новое имя. Не будешь ли ты против, если мы станем звать ее Асгерд? Пусть вырастет такой же красивой и мудрой, как твоя мать.
Стоящая неподалеку Йорунн заметила, как дрогнуло лицо вождя, как глаза его увлажнились.
— Пусть так и будет, — ответил он. — А ты, когда придет время, встанешь у рулевого весла на моем корабле, старший из кормщиков.
Хирдманны зашумели, принялись обнимать Лодина, хлопать его по спине. Только Ормульв хёвдинг не подошел, а бросил насмешливо:
— Смотри, Лодин, чем выше взлетишь, тем больнее падать.
Йорунн тут же откликнулась:
— Кто рожден с крыльями, тот не упадет. А червям, сколько их ни подбрасывай, все равно не взлететь!
В толпе раздались смешки. Ормульв побагровел лицом, но ничего не сказал. Только скрипнул зубами и пошел прочь.
Конунг на него даже не глянул.
.
Вечером того же дня Сакси сказал Йорунн:
— Лодин хороший человек. Жаль только, что скоро его молодая жена познает горечь вдовства. Правда, время у них еще есть и Лодин успеет взять на руки своего сына.
— Ты только Гудрун об этом не говори, — попросила девушка. — Она теперь счастлива, ни к чему ее печалить.
Некоторое время они сидели молча, думая каждый о своем.
— Скажи, Сакси, — вдруг спросила Йорунн, — а сколько тебе лет? Выглядишь ты взросло, но кажется мне, что ты моложе.
— Нынче я проводил свою четырнадцатую весну, — признался он, — и навещал мать. Мой первый гейс — у вас говорят «обет» или «зарок» — велит мне каждые семь лет возвращаться к родному очагу на остров Нюд. А всего гейсов у меня три. Второй дал мне мой наставник: не вмешиваться без крайней нужды, не раскрывать сокрытое, пока не спросят. До встречи с ним я рассказывал о своих предвидениях всем подряд, и от этого порой случались большие беды. Я был глуп тогда. Оно и понятно: мне в то время шел восьмой год.
— А третий гейс? — улыбнулась девушка. — Или это тайна?
Сакси, прищурившись, посмотрел на нее:
— Нет, не тайна. Будет охота — скажу.
.
Недаром про Ормульва Гуннарссона говорили: вспыльчивый, да отходчивый. Через день хёвдинг сам пришел к Эйвинду и сказал так:
— Мы росли вместе, как братья, Торлейвссон, а брат на брата обиды не держит. Знаю, что виноват, потому готов заплатить за свой проступок. Хочешь, отсыплю серебра твоей старухе, а заодно и ведунье?
— Серебро им ни к чему, — ответил конунг. — Здесь не Бирка.
— И то верно, — согласился Ормульв. — Тогда позволь искупить вину, хорошо послужив тебе. Я бы взял снекку и поплыл в Рикхейм с десятком крепких парней, которые починят крыши и подлатают стены в жилых домах к вашему прибытию. А кормщиком пошел бы многоопытный Торд — ему ли не знать всех подводных камней на пути в Вийдфиорд.
— А что, — подумав, сказал Эйвинд конунг, — мысль неплохая. Послушаю, что скажет Асбьерн.
Ярлу понравилось предложение Ормульва.
— Пусть забирает своих людей и плывет, — махнул он рукой. — Гуннарссон не из тех, кто любит сидеть на месте. А нам без него спокойнее будет.
.
Постепенно жители Стейнхейма свыклись с тем, что скоро им предстоит покинуть остров Хьяр. Много лет они жили в ожидании, молили богов приблизить тот день, когда корабли навсегда увезут их отсюда, а теперь с трудом верили, что время перемен наступило. Потому и собираться начали не сразу, продолжая какое-то время жить прежней жизнью. Первыми опомнились женщины. Стали все чаще спрашивать мужей об отплытии, пристально оглядывать нажитое добро — что брать с собой, что оставить, гадали, как встретит их новая земля. А мужчины все чаще смотрели вдаль, за горизонт, и казалось им, будто солнце теперь светит ярче, ветер треплет волосы ласковей, а волны выстилаются гладкой дорогой до самого Вийдфиорда…