Берегини - стр. 40
— Говорят, ярлу всегда и во всем сопутствует удача, — сказала Долгождана. — Это ли не колдовство?
Унн снова улыбнулась и погладила девушку по щеке:
— Боги любят Асбьерна за храброе сердце и чистую душу, оттого и благоволят ему. Верю, что однажды и златокудрая Фрейя, которой он тщетно возносит молитвы, одарит его своей милостью.
.
На седьмой день после того, как снекка Асбьерна ушла в море, на горизонте показались полосатые паруса кораблей датского хёвдинга Вилфреда.
Этого гостя давно ждали в Стейнхейме, поэтому стали готовиться к встрече. Рабыни и жены варили ячменное пиво, пекли хлеб, натопили баню и по совету Йорунн запарили в чане душистые травы, чтобы потом плескать на раскаленные камни.
Эйвинд конунг велел своим хёвдингам собрать оружие и запереть его в сундуках. И напомнил воинам, чтобы вели себя достойно: не мешали гостям веселиться, но и не позволяли никого обижать.
— Датчане пробудут у нас недолго, — сказал он. — Им нужно успеть домой до праздника Мидсумар. Так пусть они потом всем рассказывают, что нигде их не принимали так хорошо, как в Стейнхейме!
Датских кораблей было три: черный драккар Вилфреда хёвдинга и два кнорра, один большой, другой поменьше. Их встретили на берегу приветственными криками и живо поднесли сходни, едва только лодьи уткнулись в прибрежный песок. И вскоре Вилфред хёвдинг по прозвищу Скала с радостным смехом обнимал и хлопал по плечам Эйвинда конунга и многих других, кого хорошо знал.
— А ты все не меняешься, Вилфред, — сказал датчанину Ормульв. — Только седины больше стало. Одно слово — Скала!
Хёвдингу было уже больше пятидесяти зим, и у себя на родине он слыл великим воином. Сам датский конунг прислушивался к его советам.
— В этот раз я решил взять с собой старшего сына, Инрика, — сказал Вилфред. — Помнишь его, Эйвинд? Он привел для тебя кнорр, как и было условлено.
Высокий русоволосый воин в богатом плаще сбежал по сходням и подошел к ним. Последний раз Эйвинд видел Инрика еще мальчишкой и заметил, что с годами тот все больше становится похож на отца. Будет кому продолжать славные деяния рода.
— Рад тебя видеть, Эйвинд конунг, — проговорил сын хёвдинга. — Хочешь осмотреть свой новый корабль?
— Плох тот хозяин, который сразу начинает говорить о делах, — улыбнулся Эйвинд. — Завтра погляжу на кнорр, а пока смойте с себя усталость и приготовьтесь пировать до тех пор, пока не стемнеет!
.
В честь прибытия датчан собрали богатый пир. Едва закончили накрывать столы, Унн велела Фрейдис и младшим девчонкам возвращаться в женский дом и не выходить оттуда без ее позволения. А чтобы без дела не сидели, выдала им по плоской деревянной игле да по клубку шерсти — рукавицы вязать.
Прочие рабыни остались прислуживать на пиру. Осталась и Ольва, привыкшая сидеть на таких праздниках рядом с Иваром и Унн. А Зорянку-Сванвид никто и спрашивать не стал: место невесты — рядом с женихом, особенно если жених — младший брат конунга. Датчане разглядывали ее, кивали, поглаживая усы, — хороша! — а робкая Сванвид сидела, словно примороженная к скамье, и мечтала только об одном: сбежать оттуда да поскорее.
Йорунн тоже хотела остаться — здешние пиры были для нее в диковинку, но приковыляла Смэйни, заохала, мол, с утра спину ломит, отвару бы целебного испить. Да еще попросила девушку заварить травы для Хравна — старика опять мучил кашель, и сказала, что Сигрид принесла маленькую Эсси: нездоровится девчонке, застудили, кажется.