Бенефис Сохатого - стр. 5

Степан рысью перемахнул через моторную крышку в салон и подхватил ИЖ-27, переламывая и вставляя в стволы патроны, с трудом удерживая равновесие. Иван понимающее кивнул, не отвлекаясь от своего дела: от Нивы им не оторваться, а выезжать на трассу с таким сопровождением – чистое самоубийство. Враз перехватят, стоит Сахе сделать один звонок. Надо всё решать прямо сейчас, в лесу, пока егерь ещё не понял кого и с чем преследует.

– 

Притормози!

Степан уже перелез через пустые фляги и скользящие по салону части туши, и, натянув на лицо маску, изготовился у задней двери. Иван послушно скинул обороты, давая Ниве возможность сократить дистанцию. Как только свет её фар приблизился на нужное расстояние, Степан ногой распахнул двери и, вскинув ружьё, отдуплетил в радиатор Нивы. Резкий двойной выстрел враз погасил фары преследователя. Окутавшаяся белесым облаком пара Нива ощутимо сбавила скорость, вильнула в сторону и остановилась, скрывшись в темноте ночи уже далеко позади заново набравшего ход уазика. Ушли.

Вот так и покатались.

Железный человек

– 

Спускайся вниз! Тимир!

Мальчишка услышал эти слова сквозь забытье, очень похожее на сон, но которое позволяло контролировать хват рук, удерживающих щуплое тело где-то на середине ствола дерева. Сосна была ровной, как столб, с парой мощных сучьев, горизонтально выстреливших в четырёх метрах над землёй. На одном из сучьев он и сидел. А ещё выше, ближе к синеющему небу с белесыми облаками, начиналась хвойная крона, сыпавшая на него сухими иголками. Он с трудом повернул затекшую от статичного напряжения шею и посмотрел вниз, туда, где лежал бесформенной кучей огромный бурый медведь. Рядом с ним стоял человек одетый по лесному: в меховую парку, кожаные же штаны и мягкие сапоги. В руках у человека было ружьё. Хорошо знакомое ему ружьё с разбитым в щепки прикладом и, наверное, оно переключило сонное сознание на голос человека: прокуренный и хриплый, слегка сварливый и от того не менее родной голос любящей его бабушки. Да, под сосной была бабушка Евдокия, смотревшая то на мёртвого зверя, то на внука. Он непроизвольно всхлипнул и стал сантиметр за сантиметром скользить вниз по шелушившемуся слоёной корой стволу. Не удержался, и примерно с двух метров сорвался вниз, где у самой земли его подхватили сильные руки. Тут только он заметил лежавшие рядом с сосной рогатину и охотничий лук – неизменное оружие, с которым охотились его дед и бабушка. И заплакал. Впервые за двое суток.

Всего три дня назад жизнь была ещё другой, обычной для одиннадцатилетнего школьника, проводящего летние каникулы у родителей на лесном кордоне. Помощь по хозяйству, парное молоко два раза в день, речка, мамины пирожки да отцовы наставления по вполне мужским делам: как сбрую у лошади починить, как патрон снарядить, как следы в лесу читать. Одно печалило – август на дворе, скоро эта благодать закончится и снова ехать в районный центр, в школу-интернат. Но привычное течение каникул закончилось раньше, тем же самым вечером.

Днём, после обеда, они с батей засели за обслуживание оружия. У отца было ИЖ-56-3, «Белка», совсем новенькое лёгкое и прикладистое ружьё с комбинированными стволами: один гладкий, 28 калибра, а второй с нарезами под мелкашку, на 5,6 мм. Латунные жёлтые цилиндрики с тупенькими свинцовыми головками больше всего нравились Тимиру. Ими он ловко сбивал с пятидесяти шагов еловые шишки, но отец шибко этим увлекаться не разрешал, так как за патронами приходилось ездить в район. То ли дело 28 калибр – снаряжай латунные гильзы сколько хочешь, пороха да дроби всегда было в достатке. В тот день отец доверил ему собирать пулевые заряды. Ребристые свинцовые шарики ждали своей очереди в жестяной коробке, а Тимир пока аккуратно ссыпал в гильзы таинственно шуршащие пластинки чёрного пороха.