Белый шейх: путь мести - стр. 68
– Кроме того, – продолжал следователь, – есть показания нескольких работников, кто видел, как господин Халид лично доставил этот ящик на территорию завода незадолго до происшествия.
– Вы серьёзно? – Речь Амины оставалась спокойной, но в ней зазвучала сталь. – Вы действительно верите, что мой сын, врач, который всю свою жизнь посвятил спасению людей, способен на такой чудовищный поступок?
– Мы не утверждаем, что он виноват, госпожа Рияд. – Амина молчала, её взгляд заставил мужчину поёжиться. – Пока он лишь один из подозреваемых. Мы обязаны проверить все версии. – Следователь помялся, явно чувствуя себя неловко. – И это… ещё не всё.
– При обыске в аптечке покойного господина Рияда, – мужчина с трудом выдавил из себя, – был обнаружен флакон с лекарством для сердца. Судебно—медицинская экспертиза установила, что одна из таблеток в нём содержала высокую концентрацию мощного токсичного вещества, способного вызвать моментальную остановку сердца. На этом флаконе также были обнаружены отпечатки пальцев вашего сына.
Тишина, повисшая после этих слов, была оглушительной. Амина медленно выпрямилась во весь свой невысокий рост. Её фигура, всегда такая хрупкая, казалось теперь прочной почти монументальной.
– Вы хотите сказать, – шёпот матери Халида был подобен шипу лезвия, выходящего из ножен, – что вы обвиняете моего сына не только в диверсии, но и в… в убийстве собственного отца?
– Мы пока не выдвигаем официальных обвинений. Мы устанавливаем все обстоятельства. Поэтому нам крайне важно поговорить с господином Халидом. Если вы сможете сообщить нам, где он находится…
– Халида нет дома. – Перебила его Амина, и её голос впервые дрогнул. – Он… уехал. Я не знаю куда. Ему нужно было… сменить обстановку после смерти отца.
– Мы понимаем ваше горе, госпожа Рияд. Но это очень важно. Пожалуйста, попросите его связаться с нами, как только это будет возможно.
Амина лишь молча кивнула, захлопнула дверь и, прислонившись к ней спиной, медленно сползла на холодный каменный пол. Притихший дом будто затаил дыхание вокруг неё. Далекий звон посуды на кухне, чьи—то шаги – всё это казалось теперь чужим и ненужным. Она сидела в позорной для хозяйки такого дома позе, сжавшись в комок, и смотрела в пустоту. В ушах звенело: «отпечатки… ящик… лекарство… убийство…». Её мальчик. Её добрый, светлый Халид. Обвиняется в самом чудовищном преступлении, какое только можно вообразить.
Где-то в глубине души, за гребнем леденящего ужаса, уже шевелилось холодное, ясное понимание. Это была не случайность, а чей—то продуманный, изощрённый план. Теперь Амина Рияд, оставшаяся одна, должна была стать единственным щитом для своего сына. Щитом и мечом. Она подняла голову, в глазах слёз не было. В её высохших глазах горел лишь огонь матери, готовой на всё, чтобы защитить своего ребёнка. Война только начиналась, и она поняла, что должна стать солдатом в этой войне.
Особняк Риядов, некогда наполненный светом, смехом и жизнью, превратился для Амины в гигантскую гробницу. Каждый угол, каждый предмет безмолвно кричал об утрате. Шёлковый абажур в гостиной, который она выбирала вместе с Мансуром в Марракеше; его любимое кресло у камина с вмятиной на подголовнике.
Амина остановила свой взгляд на портрете их семьи, написанным, когда Халиду было десять, а Нагиб, стоявший чуть поодаль, смотрел на них с затаённой надеждой в глазах. Теперь эти воспоминания впивались в сердце осколками стекла. Воздух был тяжёл и неподвижен, пропитан запахом увядших цветов от бесчисленных траурных венков и тишиной, такой гулкой, что в ушах звенело.