Белый шейх: путь мести - стр. 67

Их преданность Мансуру была неколебима, но страх перед невидимой, могущественной силой, стоящей за происходящим, был сильнее. Они опускали глаза, отворачивались, никто не желал быть тем, кто скажет лишнее. Следователи, ведомые незримой рукой, были упорны и методичны. Они собирали образцы почвы, обломки, допрашивали ночную охрану, выискивая малейшую зацепку.

Потом пришли в офис Нагиба, принявший следствие в своём новом, шикарном кабинете, обставленном по своему вкусу – дорогие кожаные кресла, абстрактные картины в стиле модерн на стенах, огромное панорамное окно с видом на порт, где стояли корабли под флагами его новой, зарождающейся империи. Он вёл себя с вызывающей, почти презрительной уверенностью. Его костюм был безупречен, взгляд – холоден. Он не отрицал знакомства с аль—Багдади. Не скрывал, что они вместе ужинали в дорогих ресторанах.

– Думаете, я должен отчитываться за каждый свой обед? – Нагиб откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. – Это свободная страна, или я что-то пропустил? Возможно, вы считаете, что мне следует общаться только с теми, кого одобрит ваше ведомство?

Следователь, немолодой мужчина с усталым, испечённым жизнью лицом, смотрел на него с немой неприязнью. Он видел эту напускную браваду, этот лоск, прикрывающий пустоту, но улик он так и не обнаружил. Лишь намёки, анонимки и странные совпадения. Он молча записал показания и ушёл, оставив Нагиба в полном ощущении его безнаказанности.

Однажды вечером, когда первые сумерки начали окрашивать небо над Карачи в пепельно—лиловые тона, Амина Рияд сидела в тихом саду своего дома. Она не плакала. Слёзы, казалось, высохли у неё внутри, оставив после себя лишь выжженную, холодную пустыню. Она смотрела на розы, так любимые Мансуром, и не видела их. В руках у неё остывала фарфоровая чашка с недопитым чаем.

Внезапно тишину разорвал настойчивый, официальный стук в массивную дубовую дверь. Не дожидаясь прислуги, Амина сама поднялась и пошла открывать. На пороге, озарённые светом парадного фонаря, стояли трое: двое полицейских в отутюженной форме и один – в гражданском, с потрёпанным блокнотом в руках и тяжёлым, недобрым взглядом.

– Госпожа Амина Рияд? – Вежливо, но без тени теплоты спросил следователь.

– Да. В чём дело? – Женщина старалась говорить ровно, голосом словно отлитым из льда.

– Мы вынуждены побеспокоить вас в связи с продолжением расследования по делу о диверсии на заводе вашего покойного мужа. – Мужчина говорил чётко, выверяя каждое слово. – Нам необходимо задать вам несколько вопросов, касающихся вашего сына, Халида Рияда.

– Халида? – переспросила она, делая ударение на имени, словно защищая его самим звучанием. – И что же такого совершил мой сын? – Лицо Амины не дрогнуло, но её пальцы с такой силой сжали ручку двери, что костяшки побелели.

– У нас есть основания полагать, что он мог быть причастен к организации инцидента. – Следователь избегал её взгляда. – При разборе завалов были обнаружены обгоревшие остатки деревянного ящика, в котором, по всей видимости, и находилось устройство, повлёкшее за собой катастрофу. На одной из досок криминалистам удалось обнаружить частичные, но достаточно чёткие отпечатки пальцев. Они совпадают с отпечатками вашего сына. Амина слушала, не моргая. Каждое слово впивалось в её сознание, как отравленная стрела.