Белый шейх: путь мести - стр. 34
Где-то рядом, совсем близко, он услышал голоса. Они говорили на другом языке – непонятном, но спокойном. То ли афганский, то ли пушту, то ли ещё какой-то. Голоса были мужскими, уверенно переговаривающимися, и, хотя слова были непонятны, их интонации не вызывали страха. Более того – они звучали как команды, указания, советы.
Антон попытался открыть глаза, но веки были тяжёлыми, как свинец. Когда он наконец смог их приподнять, перед ним мелькнули силуэты людей. Один из них был огромным – высокий, широкоплечий, с плотной бородой и тёмными глазами. Он держал что-то в руках – бинт или кусок ткани. Рядом с ним стоял другой – поменьше, но тоже с явно боевым видом. Оба были одеты в местную одежду, но не как крестьяне – как люди, привыкшие к жизни в горах и к постоянной готовности к бою.
Антон попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Только тогда он понял, что его нога замотана плотными бинтами, и кто-то осторожно придерживает его за плечо, чтобы он не переворачивался.
– Не двигайся, – раздался голос. Теперь уже на русском. – У тебя перелом. Мы тебе помогаем.
Это был не отец. Это был чужой человек. Но почему—то в этот момент Антон почувствовал не страх, а надежду.
Антон попытался потянуться словно после долгого сна и снова сознание унеслось. На этот раз – в школьный класс. За партой сидела учительница – строгая, с пенсне на носу, в строгом сером костюме. Её имя – Мария Петровна. Она преподавала историю, и именно ей он обязан знаниями о войнах, о героях, о том, как важно сохранять память о прошлом.
– Сегодня мы говорим о Великой Отечественной войне! – Начала она, оглядывая класс. – О том, как наш народ победил фашизм. Хочу напомнить вам, ребята, что война – это не только героизм. Это боль, это потеря, это разрушение. Помните об этом.
Антон сидел на второй парте, внимательно слушал, но с некоторыми доводами учительницы он не был согласен. Он записывал всё, что она говорила, старательно выводя буквы в тетради. И тогда он не мог представить, что однажды окажется на войне. Что станет частью этой истории, о которой она рассказывала. Что будет лежать раненый, в чужой стране, среди незнакомых людей.
Урок закончился. Ученики начали расходиться. Кто-то выбежал в коридор, кто-то задержался у доски, стирая меловые записи. Антон собрал свои вещи, встал, посмотрел на фотографию Героя Советского Союза на стене. Он тогда подумал: «Хочу быть таким же». Он не знал, что через несколько лет эти слова станут проклятием.
Снова боль вытолкнула его с реальность. Холод. Темнота. Но теперь уже не одна. Рядом были люди. Он слышал, как один из них – тот самый высокий – говорит что-то по-арабски.
– Вода нагрелась. Нужно промыть раны.
– Я держу его. – Отвечает другой. – Делай, что нужно.
Антон почувствовал, как к его лицу прикоснулось что-то тёплое. Ткань. Возможно, смоченная в воде. Он глубоко вдохнул, и на секунду ему показалось, что он снова дома. Что это мама протирает ему лоб, когда он заболел в детстве. Что всё будет хорошо, но это длилось недолго. Затем последовал резкий, жгущий холод – кто-то начал обрабатывать его раны. Антон вскрикнул. Боль была острой, режущей, как нож. Он хотел открыть глаза, хотел крикнуть, но сил не было.
– Терпи, брат, – Произнёс тот же голос. – Это необходимо. Ты должен выжить.