Белый шейх: путь мести - стр. 1

Павел Гнесюк

Белый шейх

Память, как разбитое зеркало, ее осколки могут ранить. Собрав их воедино, можно увидеть истинное отражение прошлого. Порой это отражение страшнее любой правды.

Антон Белошеховский медленно шагал по знакомой улице, чувствуя, как горячий асфальт через тонкую подошву кроссовок отдает тепло уставшим ступням. Каждый третий фонарь на этой улице мигал, как подмигивающий стражник, а длинные тени от берез дрожали на асфальте, будто живые существа. В воздухе витал тополиный пух – эти белые невесомые парашютики кружились в медленном танце, цепляясь за одежду и волосы прохожих. Смешиваясь с дорожной пылью, они создавали тот особый аромат провинциального лета – терпкий, немного горьковатый, но такой родной.

Он только что вышел из подвала дома №14 по улице Ленина – того самого, с облупившейся голубой краской на фасаде и трещиной, пересекающей стену наискосок, как шрам. Три года, три раза в неделю он спускался по этим скрипучим ступеням в полутемное помещение, где пахло потом, пылью и чем—то еще. Возможно, воздух отдавал запахом железа, но с уверенностью можно было сказать здесь закалялся характер парней, как Антон. В подвале находилась секция восточных единоборств, ставшая для него вторым домом.

Тело ныло приятной усталостью. Мышцы живота горели – сегодня на тренировке они отрабатывали защиту от прямых ударов в корпус, и партнер несколько раз пробил блок. Правая голень саднила – там, где Сергей, самый опытный из учеников, сумел провести подсечку. Это была хорошая боль – та, что напоминает, ты стал сильнее, выносливее, лучше, чем вчера. Антон любил это ощущение – будто твое тело шепчет тебе на языке напряжения и расслабления, рассказывая историю сегодняшней победы над самим собой.

– Ты сегодня слишком много думал, а не чувствовал! – Заметил Антону на прощание Алексей Васильевич, вытирая пот со лба потрепанным полотенцем цвета хаки, с ним учитель не расставался еще со времен его службы в армии.

– Постараюсь отработать в себе этот навык. – Белошеховский воспринял наставление тренера, прозвучавшего не как упрек, а скорее, как дружеский совет.

– В драке нет времени для философии. Если будешь размышлять, пока противник бьет, проиграешь. Тело должно помнить само. – Антон посмотрел на Алексея Васильевича и кивнул, но в душе не согласился.

Для него единоборства никогда не были просто дракой, набором приемов или способом выплеснуть агрессию. Они были системой – стройной и логичной, как шахматная партия, где каждый ход просчитывается на несколько шагов вперед. Точной, как математическая формула, где нет места случайностям. Гармоничной, как музыка, где важно не только попадать в ноты, но и чувствовать ритм.

Именно это сочетание физического и интеллектуального привлекало его больше всего. Он задержался на ступеньках, наблюдая, как последние лучи солнца играют в кронах деревьев. Где-то вдалеке кричали дети, играя в футбол на пустыре, доносились обрывки их смеха и споров. Обычный вечер в обычном городе. Но Антон чувствовал – что-то должно измениться. Как будто сама жизнь затаила дыхание перед поворотом.

Спустя несколько минут он уже шагал по тротуару, размышляя о сегодняшней тренировке. Алексей Васильевич показывал новый прием – комбинацию из блока и контратаки, где важно было не столько движение, сколько правильное дыхание.

– Сила приходит не из мышц! – Говорил тренер, – Скорее из пустоты внутри тебя. Наполнишь ее гневом – сломаешься сам. Оставишь пустой – сломают тебя.

Эти слова крутились в голове Антона, переплетаясь с мыслями о предстоящем выпускном, о родителях, которые уже месяц как обсуждали, в какой институт ему поступать. Он знал – сегодня вечером этот разговор продолжится. Отец, как всегда, будет настаивать на политехе, мать – на экономическом. А что же он?! Антон все еще искал свой путь.

Поворот на их улицу. Здесь тени становились длиннее, а воздух – прохладнее. Антон замедлил шаг, вдыхая аромат цветущей сирени из палисадников. Еще немного – и он увидит свет в окне их кухни, где, скорее всего, уже готовили ужин. Пока он был один на один со своими мыслями, с этим особенным состоянием после тренировки, когда тело устало, а ум, напротив, ясен и остр.

Белошеховский вспомнил, как сегодня во время спарринга поймал тот редкий момент, когда время будто замедляется, а противник движется, как в замедленной съемке. В такие мгновения не нужно думать – тело само знает, что делать. Может быть, именно об этом говорил Алексей Васильевич? О том, чтобы перестать анализировать и просто быть? Воспоминания хороводом закрутились в голове.

Антон задержался после тренировки, протирая пот со лба тем же потрёпанным полотенцем, что висело на плече у Алексея Васильевича. В зале остались только они двое – остальные ученики уже разошлись, торопясь на вечерние автобусы.