Белка в колесе - стр. 24
– Здравствуйте… – выдавила я, мысленно матерясь: «Господи, в каком же я виде предстаю перед родительницей возлюбленного!»
– Не стесняйся, родная! – будто прочитав мои мысли, бодро парировала она. – Иной раз Ромины профурсетки и вовсе без аксессуаров расхаживают!
Словечко «профурсетка» вогнало меня в ступор, а последовавший вопрос добил окончательно:
– Начинающая актрисулька, роль отрабатываешь? Я так и подумала!
Я рванула в спальню, натянула на себя всё, что попалось под руку. Роман как раз потягивался и сладко улыбался, как кот, объевшийся сметаны. Потом до его сонного сознания доползло, что атмосфера не то чтобы романтическая…
– Аня, ты чего?
– Ничего! – бросила я и вылетела из квартиры, оставив его разбираться с последствиями материнского визита.
Роман названивал. Я, предчувствуя скорый десант, позвонила Кристе и смылась на вечер. Там благополучно допилась до состояния «хорошо» и заночевала у одной из подруг. Позвонила только Женьке предупредить:
– Не жди: не приеду.
– А тут твой Роман трубку чуть не разбил!
– Он не мой!
– Понятно… – тяжело вздохнула Женька. – Поругались, значит.
Потом мы, конечно, «помирились», но ночевать у него я больше не оставалась. Встречались в гостиницах или поздно вечером уезжали на дачу – подальше от любопытных глаз и внезапных визитов.
Василий Фёдорович, он же «тамада» (подпольная кличка обязывала!), оказался мастером на все руки. И не просто руки – золотые! Не то что дом подремонтировали, а и мебель кое-какую подвезли (включая второй холодильник: видимо, на случай ядерной зимы или большой вечеринки). Баню вообще не отремонтировали, а переродили! И в предбаннике, естественно, красовался ещё один холодильник: это для тех, кому пива захочется прямо в процессе пара.
Вокруг дома копошились рабочие: оказалось, роют септик. А к задней стене прилепили, как аппендикс, новенький туалет с душевой кабиной. Роскошь!
– Ром, за это же надо платить? – спросила я, глядя на это великолепие.
Он хитро щурился:
– Василий всё провёл как реквизит для съёмок! Для достоверности даже пару сцен в бане и душевой сняли.
Роман хмыкнул и добавил:
– Петрович поскрипел, но утвердил.
К тому времени я уже знала, что Сергей Петрович – директор картины, царь и бог финансов. А «тамада», видимо, был богом халявы и обустройства. Он и себя не забыл, прихватизировав отдельную комнату. Пару раз, приезжая на дачу, мы заставали его с новой «ассистенткой по реквизиту» – девицей разной степени известности.
Однажды я позвонила Женьке: мол, не приеду. Но планы рухнули, и часа в три ночи вернулась домой. В Женькиной комнате (бывшей Диминой, но Димка, как партизан, исчез в неизвестном направлении, а Женька водрузила там свой флаг и компьютер) горел свет. Дверь была распахнута. Подошла… и едва не хватил удар. У стола, прямо на полу, лицом вниз лежал парень. Дышит? Дышит! Даже похрапывает слегка. На столе – бутылка вина (почти пустая, но вино приличное сухое, не дешёвка), два бокала, нарезка. А где Женька? Ага, спит на диване одетая, в джинсах.
«На мои деньги такое вино не купишь», – мелькнула крамольная мысль.
Женька проснулась и уставилась на меня взглядом пойманного щенка. Я поманила её на кухню.
– Это кто?
– Кузя.
– Что за Кузя?
– Одноклассник.
– И что он делает у нас? В таком виде? И ты тоже?