Белка в колесе - стр. 22

– Сойдёт, – великодушно заключил Василий Фёдорович (он же «тамада»).

– Договоримся перед съёмками, завтра всё подготовим. – Они нырнули в свою машину и исчезли.

– Роман, а где наш водитель? – спросила я, озираясь и прислушиваясь к внезапно наступившей гробовой тишине.

– А я его… милостиво отпустил, – изобразил невинность Роман. – Давно мечтал дачу… обжить. Голоден, кстати, как волк.

– Еды-то нет.

– Степан – тот самый водитель – обязан был оставить провиант, – с важностью заявил Роман.

Действительно, на кухне скромно ждали два пакета. Один – с чем-то условно съедобным, второй – с живительной влагой в стеклянной таре. Посидели, поели. Всё пережитое, дикое напряжение, Романова фраза «моя» – всё смешалось в голове в один липкий ком. Да и что греха таить: давно к этому катились. И покатились…

На следующий день очнулись поздно. Кое-как перекусили и… рухнули обратно в постель. Он был ненасытен. Я после воздержания, достойного монастырской летописи, тоже. Ближе к вечеру я засуетилась:

– Роман, двигаем?

– Неа, – блаженно потянулся он. – Я же в стельку – остаёмся.

Утром, часов в одиннадцать, нас взорвал грохот: нагрянула съёмочная группа. Начался настоящий сумасшедший дом. Вспомнился шедевр «Фильм, фильм, фильм!»: тот же хаос, только в цвете и с матом. Крики, беготня, всеобщая паника. Какая-то девчонка с видом побитой мокрой кошки, в нелепой косынке на шее (под ней зиял свежий засос – маяк распутства) попыталась наехать на Романа, но он на неё злобно цыкнул. Он – режиссёр – уже чувствовал себя полководцем перед началом битвы. Подкатил Василий Фёдорович, уволок её в сторону, начал что-то шипеть быстро и гипнотически. Между прочим, это её он уводил там в ресторане…

Раздался рык Романа:

– Где помощник режиссёра?

Девчонка понеслась в сердце схватки. Позже я узнала: сие страдающее создание зовут Верочка, помощница режиссера. Похлюпав носом, она позволила суете поглотить себя без остатка.

Две актрисы в перерывах пялились на меня с откровенным, как декольте, любопытством. Я благоразумно ретировалась в дом. Через час явился Василий Фёдорович с одной из этих гламурных хищниц.

– Вы же клятвенно обещали, Василий Фёдорович! – капризничала актриса (некая Галочка, судя по всему – звезда районного масштаба).

– Всё исполнится, Галочка, – масляно успокаивал её «тамада». Вбежал водитель с двумя пакетами (один – с явно скудной едой, второй – с драгоценными бутылками).

– Хозяйка, соблаговоли принять сию скромную дань! – возгласил Василий Фёдорович, словно поднося ключи от города.

Я выложила часть провизии на стол.

– Мне шампусика! – требовательно протянула Галочка.

– Шампанское, священный напиток, на завершение съёмок, – возразил «тамада» с видом верховного жреца и нагло убрал бутылки в холодильник. Оставил на растерзание только коньяк. Я достала два стакана.

– Анна Дмитриевна, как же нехорошо! – сладко сказал «тамада», изображая укоризну. – А себе?

Я покорно достала третий. Выпили. «Тамада» ловким движением фокусника пересел на диван, увлёкши за собой и актрису. Я благоразумно удалилась во двор. Минут через десять высокооплачиваемый сводник появился.

– Анна Дмитриевна, а где у вас тут… укромный уголок? Сеновал, что ли? – спросил он с хитрой, до тошноты знакомой улыбкой.

Я сперва опешила, потом махнула рукой в сторону дома: