Белая ложь - стр. 17
Раздался лёгкий скрип двери. Рони моментально захлопнула блокнот, спрятала его под курткой и замерла. На секунду ей показалось – это могла быть Клэр. Могла прийти. Вернулась. Увидела, что её нет в комнате, не у магазинчика мисс Колуэл, и пришла сюда – туда, где всегда было их место.
Но это оказался Джексон.
Он появился, как призрак прошлого: с гитарой за спиной, длинными волосами, в старом клетчатом шарфе и широких штанах, которые всегда держались на нём чуть ниже, чем нужно. Он посмотрел на неё, не удивился.
– Ты здесь, – просто сказал он.
– Что ты тут делаешь? – голос у неё сел, как после слёз. Она прислонилась к коробке с остатками новогоднего декора.
– Думал, Клэр здесь. Я услышал, как кто-то поёт. – Он пожал плечами, отвёл глаза. – У неё тоже был такой голос. Тихий, будто издалека.
Рони уставилась в пол. Брови сдвинулись.
– Она часто сюда приходила? – спросила она.
– Часто. Сидела вот тут, на полу. Писала в свой розовый блокнот. Наверное, дневник. – Он присел рядом, на корточки.
Вероника опустила голову. Пауза повисла. Потом она выдохнула – долго, будто с этим выдохом из неё вышло всё напряжение.
– Я думала, что она сейчас войдёт… – прошептала она. – Сядет рядом и начнёт болтать. Спросит, о чём песня.
Она вдруг почувствовала, как слёзы подступают к горлу. И на этот раз она не удержалась. Они полились по щекам, быстро, без предупреждения. Она не пыталась вытирать их. Просто позволила им течь.
– Я скучаю по ней, – сказала она. – Это как будто… как будто всё теперь неправильно. Всё пусто.
Он не ответил. Только медленно протянул руку, аккуратно коснулся её запястья. Пальцы были тёплыми. Неуверенными. Они сидели молча – пять минут, десять. Потом он положил ладонь ей на колено. Это было странно, неловко, но не отталкивающе.
С тех пор они стали возвращаться сюда вдвоём. Сперва просто сидели, разговаривали. Потом он начал приносить с собой кофе из автомата – для неё с молоком, для себя чёрный. Через неделю – первый поцелуй. Робкий. Едва заметный. Потом – второй. Более уверенный. Третий был уже в темноте, среди старых костюмов и занавесов, когда вся сцена гудела от вечерней репетиции, но они всё равно остались здесь – в своей тихой крепости.
Теперь, стоя перед ней, он казался другим. Лысый, как и многие парни в тот год, когда в кампусе прошёл слух, что короткая стрижка – это протест. Щёки обветренные. Взгляд потухший.
– Прекратить репетицию? – спросил он. – Ты выглядишь неважно.
Вероника не ответила. Внутри у неё всё закружилось. Она вспомнила его слова. Дневник. Если он действительно существовал, если Клэр его вела – может, он и есть тот ключ, которого им всем не хватало.
– Ты помнишь, как выглядел дневник Клэр? – спросила она резко, не отводя взгляда.
– М-м… Да, он был розовый. Кожаный. А что?
Рони развернулась на пятках. Под подошвами скрипнули потёртые доски сцены, и клубы пыли взметнулись от движений. Она не стала ничего говорить.
Голос Джексона прозвучал сзади, коротко и хрипло:
– Рони, подожди…
Но она не остановилась. В груди – напряжение, в висках – глухой гул. Ручка двери поддалась под её рывок, и тяжёлое крыло актового зала с грохотом захлопнулось за спиной.
Коридоры «Хиллкреста» встретили её холодком – кондиционеры в старом здании работали плохо, но мраморные стены хранили прохладу. Она промчалась мимо портрета основателя университета, не заметив, как проходящие мимо студентки переглянулись.