Байлун - стр. 33
Огневский смотрел, завороженный, как ее тонкое тело красиво проносится в воздухе, потом группируется для приземления. Удар кроссовок о железо, девчонка свернулась в ловкий кувырок, выскочила из него, встала, обернулась на Андрея, лихо сложила на груди тонкие руки.
Андрей тихо проматерился – за четыре метра ребенок не услышит.
Ладно, спокуха. В любом случае высота не смертельная, если успеть сгруппироваться. Да и по идее, тут то же самое, что прыгать на три метра в длину, а это у Огневского уже неплохо получается. Только больше силы вложить в разбег и в финальный толчок. Отошел к самой стене, глубокий вдох. Прежде чем успеешь испугаться – пошел!
Разбег занял полсекунды, потом этот жуткий, краткий, великолепный миг полета. Внизу пропасть с бетонным полом на дне, на другом краю лицо Анны – и без надоевшей насмешки, почти восхищенное. Заветный, спасительный край контейнера все ближе…
Огневский не долетел до него совсем чуть-чуть. Смог ухватиться самыми кончиками пальцев, но этого было недостаточно, чтобы погасить скорость падения. Руки сорвались, он полетел вниз вдоль железной стенки.
Мозг успел сработать, напомнил, что, если падаешь вдоль поверхности, можно немного смягчить грядущее падение, прижав к ней руки в перчатках и стопы ног. Так сказать, сползти вниз по стенке, погасив часть скорости за счет трения.
Андрей так и сделал, ладони обожгло даже через толстую ткань перчаток. А тут был уже и бетонный пол.
Огневский приземлился, уходя в кувырок направо, как учили приземляться еще на службе.
Все эти трюки чуть смягчили удар, но все равно посадка вышла жесткая. Два с половиной этажа есть два с половиной этажа – по правой половине тела словно стукнули молотом.
Вот Андрей уже лежит скрючившись и орет что-то нецензурное. В глазах темные круги, за ними он разглядел тонкую фигурку Анны, она спустилась с контейнера, стояла рядом на коленях, быстро осматривала.
– Вызывать скорую? – спросила она.
Услышала в ответ с десяток непонятных русских слов, потом английское no.
Спустя пару минут агонии стало чуть легче. Огневский стиснув зубы сел, держа голову руками, чтобы не кружилась. Уже успел понять, что все вроде бы цело, просто получил жесткий ушиб бедра и ягодицы.
– Это ты ругался по-русски? – с интересом спросила девчонка. – Круто, очень брутально звучит! Научишь меня?
– С этим надо родиться… – проворчал Огневский.
Глава 6, в которой герой сомневается в словах поэта
Огневский сидел в своем кабинете, отупело прокручивая ленту новостей. Слегка поерзал в кресле и выругался вполголоса – полученный вчера ушиб давал о себе знать противной тягучей болью.
Утром на правом бедре и ягодице обнаружился огромный синяк жуткого сине-бордового цвета, след от вчерашнего приземления.
Вообще-то, стоило бы радоваться: синяк – это отнюдь не самое страшное, что можно было схлопотать от такого падения, все-таки не перелом и не сотрясение мозга. Но гематома нарушила едва ли не самую важную функцию офисного работника – мешала нормально сидеть в кресле. Вес тела приходилось все время держать на левой стороне, иначе тут же прилетала вспышка боли в пришибленной правой.
В итоге Огневский покоился в кресле, до упора облокотившись на левый подлокотник, что выглядело, судя по лицам заходивших в кабинет, довольно странно. Да и самого Андрея это раздражало: стоять, как и сидеть, он привык прямо, без расхлябанности – после шести лет на службе выправку не пропьешь. А еще левая нагруженная сторона быстро затекала и тоже, сволочь, начинала ныть.