Багровый закат - стр. 31

— Есть, — превозмогая боль и сильное головокружение, ответила Бат-Шева, — луковый венок висит у входа.

Шифра, ранее не заметившая многое, обнаружила, что в доме Бат-Шевы все стены увешаны гирляндами лука, горного чеснока, были здесь и пучки кориандра, корни фенхеля.

— Это он натаскал, — Бат-Шева смущенно кивнула в сторону Иосифа, — Он сказал, что ты так делаешь, а потом лечишь больных.

Шифра с удивлением посмотрела в сторону Иосифа, но тут же отвлеклась.

— Потерпи. Будет больно. Я должна вытащить оставленное пчелой жало. Иначе будет совсем плохо.

Шифра поджала опухший участок плеча и зубами извлекла жало.

На плече Бат-Шевы выступила алая капля крови.

Во время столь болезненной процедуры, Бат-Шева не издала ни единого звука. Лишь густой бисер пота покрыл её лоб, а большие серые глаза скрылись за узкими щёлками век.

Шифра оглянулась и увидела, что за её спиной стоит Иосиф и протягивает ей половину луковицы, которую он, за неимением ножа, попросту перекусил.

— Нет, пожалуй, теперь, когда выступила кровь, лук может сильно ожечь, — объяснила она Иосифу, и начала копаться в своем мешке, заполненном собранными травами.

Шифра извлекла из него стебель дикорастущей петрушки, несколько листьев мелисы и мяты. Очистила их. Велела Иосифу принести воды и все это промыла. Затем тщательно растерла пальцами, и часть этой смеси приложила к ранке.

Некоторое время ожидала, пока не увидела на лице Бат-Шевы улыбку облегчения. Острая боль постепенно затихала. Бат-Шева попыталась встать, но Шифра остановила её. Приложила к ранке оставшуюся часть смеси и велела лежать, пока не исчезнет головокружение.

Сама же, подхватив свой мешок, вышла. Вдогонку услышала: "Спасибо тебе, Шифра, мы еще увидимся…"

И, действительно, в пятый день недели Шифра встретилась с Бат-Шевой на модиинском рынке. Шифра принесла для продажи собранные за неделю куриные яйца, а Бат-Шева — несколько плотно уложенных охапок лесного хвороста и подушки, расшитые яркими пурпурными нитями.

Домой к Шифре они шли вместе. Шифра закупила весь хворост, собранный Бат-Шевой. Элька пользовался подобным топливом при розжиге огня в гончарной печи.

Бат-Шева была очень довольна. У неё сегодня был удачный день. Она продала весь собранный за неделю хворост и купила за сносную цену десяток свежих яиц.

Но, главное, она договорилась с Шифрой, что отныне весь собранный хворост будет закупать Элька.

Так продолжалось несколько месяцев, пока не случилось событие, потрясшее Модиин. Иосиф Прекрасный исчез. Пошел вместе с Бат-Шевой за хворостом в горы и неизвестно как пропал.

Поиски, длившиеся три заката солнца, оказались безрезультатными. Еле уловимая грусть опустилась на узкие улочки Модиина. Притихло привычное детское многоголосие.

Шифра застала Бат-Шеву убитую горем. Она потеряла человека, к которому привыкла, к странному человеку, тем не менее, заменившему ей семью, близких, родных. Он стал её рабом, сыном, смыслом жизни.

Шифра навсегда запомнила слова, сказанные Бат-Шевой в минуты горя.

— Как мало мы ценим то, что имеем, к чему привыкаем, что дарит нам Всевышний, — с глубокой душевной болью говорила Бат-Шева. — Мы приходим в се6я лишь тогда, когда теряем всё это и остаемся наедине с собой. И… ничего исправить уже невозможно…

В эти минуты Шифра поняла, что горе Бат-Шевы было горем матери, потерявшей единственного ребенка. И доброе сердце Шифры отозвалось на это горе.