Багровые волны Чёрного моря - стр. 80
Выведенные на свежий воздух женщины в конце концов поняли, что им ничего не угрожает. Они тут же бросились помогать истекающей кровью Манане. В ход пошли оставшиеся нетронутыми платки и ленты белой материи, распущенные из исподней рубахи Роксаны. Но ничего не помогало. Гаркуша взглянул на рану:
– Не жилец. Зря стараетесь. Жизненный сосуд перерезал, гад.
Эсмина исступлённо молилась. Тётка порывалась ей что-то сказать, но кровь захлёстывала горло. Можно было разобрать только два слова: «кулон» и «парень». Наконец судороги охватили всё её крупное тело, и она отошла.
Смерть всегда приходит внезапно.
Отряд казаков насчитывал душ двадцать. Они деловито и организовано собрали разбросанное оружие и стаскали в кучи трупы.
Бывалый хорунжий с шикарными усами долго возился с допросом раненого татарина, но тот упорно молчал. Психанув, казак рубанул от плеча, и голова пленного покатилась искать новое туловище.
Хорунжий спокойно вытер саблю о шаровары обезглавленного трупа и ловко вложил её в ножны. Поймав на себе взгляд молодого казачка, хмуро скомандовал:
– Дикань, ну-кась, глянь, был у него язык, или нема языка? Я что-то в толк не возьму, чего он молчал.
Наивный новобранец двинулся исполнять приказ, но услышав за спиной дружный хохот, замер. На него тут же обрушился проливной дождь насмешек служивых товарищей:
– Ежели есть – допрос учини.
– А лучче башку на место приладь. Вдруг оживёт?
– Да пальцы в хайло не хавай – откусит!
– Ты ему шмат сала покажи, он враз по-нашему загутарит.
Они бы продолжали и дальше подкалывать молодого, но хорунжий неожиданно серьёзно оборвал:
– Нукось, хватит ржать, як жеребцы над мерином! Надо баб до миста сопроводить. Гаркуша, ты же кумекаешь по-фряжски. Спроси куды они направлялись?
– Ужо. Оне кажуть: в монастырь у Солхата.
– В монастырь? Богамолицы, чи шо?
Гаркуша пожал плечами:
– Кака разница? По-любому проводить надыть.
Тело Мананы аккуратно завернули в чистую попону и положили на переднее сиденье рыдвана. Женщины разместились напротив.
Гаркуша вспорхнул на место кучера и ловко поддал лошадям:
– Давай, залётные!
Кони, к удивлению, не понеслись, а двинулись в своём заученном темпе. Казак встал одной ногой на передок, выпрямился и оглянулся назад. Его буланый конь продолжал мирно щипать придорожную травку. Парень сунул два пальца в рот и залихватски свистнул. Скакун встрепенулся, тут же нагнал карету и засеменил рядом с хозяином. Тот лишь улыбнулся: «Вот це добре».
Но не прошло и пятнадцати минут как из рыдвана донеслись громкие стуки. Эсмине вновь стало плохо.
После третьей остановки хорунжий возмутился:
– Ни, братцы, так дило не пойдёть. Помогте ей взобраться на козлы. А то в энтом гробу мы её аккурат до погоста доставим.
Измученной девушке помогли и караван вновь тронулся в путь.
Рядом с кучером и на самом деле было приятней: обдувал ветерок, меньше укачивало и главное: не докучала придорожная пыль. Гаркуша то и дело поглядывал в сторону попутчицы. Со стороны казалось, что он исподтишка любуется ей. Дикань, заметив это, тут же поравнялся с козлами. Расплывшись в ехидной улыбке, подначил:
– Хороша бабёночка, што ш ты наробила? Милаго Гаркушу враз приваражила!
Но кучер не обратил на его слова никакого внимания. Он продолжал управлять упряжкой, часто посматривая в сторону девушки. Зато она отреагировала: