Багровые волны Чёрного моря - стр. 60
– В смысле? – не понял оргузий.
– Без всякого смысла. Увидишь – замочи. Вот так! – Гуаско забрал клинок, и сделал резкий выпад в пустое пространство: – Н-на! – после чего сразу понизил голос: – Только не перед её домом. Устрой засаду поодаль.
Берлад помялся:
– Зачем грех на душу брать? Он всё равно не успеет жениться…
Хозяин зло перебил:
– Мне сто раз повторять?! И не дай бог ты тут опять будешь что-то невнятное мычать.
Казак кивнул и удалился. Гуаско чуть закатив глаза, проворчал:
– «Не успеет жениться…» Угу. Зато может успеть испортить. Дело нехитрое. А зачем мне испорченная?
Из дома на террасу торопливо выпорхнули две служанки. Они несли белые полотенца, ванночку с водой и склянки с лекарствами. За ними неповторимой поступью гордой птицы выплыл старый мажордом.
Глава 18
24 июля 1474 года, пятница
О тётке Манане, страданиях Эсмины и суде над Астерионом
Эсмина третий день сидела в своей комнате взаперти. Она не знала, что, проводив её до дома, отец вернулся в разгромленную мастерскую в сопровождении городской стражи. На глазах у матери стражники сбили Астера с ног и немного для профилактики попинали. Побои и унижения парень воспринял равнодушно, словно это не его били, а отрицательного героя давно прочитанного романа. Находясь в прострации, он выслушал обвинения и позволил связать руки. После этого неудачливого донжуана увезли в тюремные казематы, расположенные в подвалах консульского дворца. Ничего этого Эсмина не знала. Да и не хотела знать. Вовсе не желала.
В тот день, после выяснения отношений с Астером, она пережила ещё один унизительный удар. Разъярённый отец устроил ей прилюдный допрос с пристрастием. Опять? Да, опять! Прям, дежавю какое-то…
– С каких пор к тебе ходит любовник? Отвечай! Ты принимала его ночью?
Эсмина вздрогнула. Нет, она не испугалась. Просто вопрос был предельно циничным и жёстким. Девушка завертела головой. Ясно же, что Астер никакой не любовник и по ночам он к ней не ходил:
– Он не любовник.
– Не любовник? Тогда кто?
– Друг.
– Хорош друг, нечего сказать. Кто он?
Отец прекрасно знал, «кто он». Но в стремлении навсегда покончить с желанием дочери заводить «друга», он непременно хотел, чтобы она сама во всём созналась и покаялась. Публичное унижение было задумано, как средство воспитания.
Эсмина промолчала, уперев отрешённый взгляд в пол.
– Кто он? – возвысил голос отец. – Кто? Говори!
Он запрокинул руки за спину и двинулся в сторону дочери. Обойдя её по кругу, остановился совсем близко и обратился уже вкрадчиво:
– Как ты могла Эсмина? Как? Мать, наверное, в гробу перевернулась.
– Отец…
– «Отец»? Вспомнила! А когда позорила отца – что тебе на ум приходило? Удовольствие?
– Отец…
– Молчи!
– Отец, я не позорила…
Но Тер-Ованес уже не слушал. Его трясло. Он топал ногами и орал:
– Замолчи, потаскуха!
Манана бросилась успокаивать брата, боясь необратимых последствий его гнева. Оба, что отец, что дочь, с характерами. Если упрутся, то могут возненавидеть навсегда. Поэтому ему не стоило перегибать палку. Но было уже поздно. Рассвирепевший отец не контролировал себя. Тяжёлой мужской рукой он влепил дочери пощёчину. Болезненную пощёчину.
– Вон! – указал он на дверь. – Ты будешь заперта в своей комнате…
Ухватившись за пылающую щеку, Эсмина бросилась к себе.
– Лика! Лика! Где тебя черти носят?!