Багровые волны Чёрного моря - стр. 57
– О, господи, – Манана перекрестилась. – Что ты болтаешь такое? Кто тебе сказал?
– Я сама видела.
Тётка не поверила:
– Напраслину наговариваешь. Быть такого не может.
– Может. Я видела, – Эсмина вошла в раж и даже для достоверности всплеснула ладонями перед лицом Мананы-хатун.
– Что ты видела?
– Всё! Даже язык не поворачивается рассказать, что я видела. Если хочешь подробности, спроси у своего братца.
– О, господи, – вновь вздохнула женщина, – этого ещё нам не хватало. Вот ведь шлюшка!
Она тут же решительным шагом покинула спальню.
На обед Эсмина тоже не пошла. Манана так и не вернулась. Но девушку это особо не волновало. Ей было противно вспоминать о ночном эпизоде. Эсмина старалась любым способом разогнать мучительное состояние, комом поселившееся в сердце. Для этого она прогулялась в саду, где уединилась в любимой беседке. Там её и нашла Лейла.
Любовница отца была самодовольно язвительна:
– Сидишь? А тебя все ищут, – не дождавшись реакции, она продолжила словесную экзекуцию, которую, судя по тону, излагала с нескрываемым удовольствием: – Твой папаша в ярости. Не хочешь узнать причину? Молчишь? Ну, молчи, молчи. Скоро отольются тебе мышкины слёзки. Тебя запрут на замок.
– Чего тебе от меня надо? – наконец вздохнула Эсмина.
– Мне? Мне надо, чтобы ты побольше плакала и поменьше болтала.
– Хорошо. Считай, что ты своего добилась.
Эсмина отвечала спокойно, с холодным безразличием в голосе. Это явно не нравилось Лейле. Злоба и ярость отразились на её лице:
– Поздно! Раньше надо было думать, что и кому говорить. Ты и твоя тётка считаете, что сделали мне больно. Так получи в ответ! Я всё про тебя рассказала твоему папаше. Всё!
– Что «всё»? – дочь Пангиягера по-прежнему пряталась в своей коробочке, стараясь пропускать слова сестры мимо ушей.
– Про то, что ты спишь с горшечником.
– С каким «горшечником»? – Эсмина отложила книгу.
Этого любовница отца и добивалась. Она торжествующе выложила:
– С тем самым, которого я тебе показывала в щёлку. Ты правда не узнала его, когда он напялил чужой костюм?
– Что?
– То самое!
И Лейла с иезуитским удовольствием выложила всё, что знала про Астериона.
Вскоре в беседку пришли Тер-Ованес, садовник и Манана-хатун, но здесь они обнаружили только Лейлу, которая развалилась в обложенном подушками кресле с книгой в руке. Её она явно не читала, так как держала вверх тормашками. Но Лейле всегда нравилось позёрство. С нескрываемым удовольствием плутовка обвела рукой пространство беседки:
– Вот здесь они и устроили себе любовное гнёздышко.
– Ты почему молчал? – набросился хозяин дома на садовника. – Не знал?
Тот в ответ вытаращил глаза:
– Знал, конечно, знал. Хозяин, я садовник, а не охранник. Они встречались открыто. К тому же он выглядел, как благородный господин. Я думал, что вы благословили эти встречи.
– Ты в своём уме? Или ты в сговоре?
– Нет, Ованес-джан, я не в сговоре. Я бы доложил, если бы он приходил ночью и топтал клумбы…
– К чёрту, твои клумбы! Где она? – обратился хозяин к Лейле.
– Известно, «где». Поскакала к любовничку…
***
Когда у ворот залился лаем Султан, Астер находился в мастерской в одиночестве – отец торговал на рынке, мать ушла к заказчице, а братья заготавливали глину вдали от города. В этот момент он занимался непривычным трудом. Влюблённый юноша творил изваяние. Он давно пробовал воплотить облик возлюбленной в глине. Но каждый раз неистово возвращал задуманное в исходный ком. Всё не то, не то! На этот раз он был доволен работой. Наконец-то хоть что-то получилось. Обнажённая фигура идеально соответствовала образцу. Вот только лицо не имело полного сходства. «Нет, в утиль и эту, – решил парень. – Хотя…»