Багровые волны Чёрного моря - стр. 44
– Ты куда смотрела?
Роксана, внимательно вглядываясь в артикуляцию хозяина, ответила сразу:
– Это навэты, мой господин. Эсми-ина не винова-ата.
– «Не виновата». Ты уже не только глуха, но и слепа! Простыни сегодня стирала?
Кормилица активно кивнула.
– Были на них пятна греха?
Глухонемая завертела головой:
– Нэ-ет, мой господин, нэ-э было. Простыня дэвствэнно чи-и-иста. Эсми-ина не винова-а-ата.
– А-а-ай! – Тер-Ованес махнул в досаде рукой. – Покрываешь! Кто знает хоть что-то по этому делу?
Хозяин развернулся к домочадцам. Под его взглядом все упёрли глаза в пол. Пангиягер рыкнул:
– Всё равно всё выясню! И тем, кто покрывает её, не поздоровится.
После этих слов повисла пауза. Напряжённая, ватная пауза. Её прервал уверенный девичий голос:
– Я знаю. Могу всё рассказать.
Голос принадлежал Лейле, которая стояла чуть в стороне, облокотившись плечом о стену дома и сложив на груди руки. Она была спокойна, как удав.
Тер-Ованес переспросил:
– Ты?
Все вслед за хозяином уставились на Лейлу. Та лишь слегка пожала плечами:
– Да, я. Я знаю, кто перелезал через забор.
– Ну, говори!
Лейла хмыкнула:
– Он пробрался не к Эсмине, – она сделала театральную паузу, скривила улыбку и, понизив голос, призналась: – Он приходил ко мне.
– К тебе? – не поверил хозяин усадьбы. Он завертел головой и, найдя взглядом садовника, уставился на него: – Что скажешь?
Пагос развёл руками:
– Она правду говорит. Я не успел рассказать до конца. Этот, что перелез через забор, постоял у окна Эсмины, а затем пошёл к окну Лейлы. Там ещё больше натоптано.
Тер-Ованес зло выдавил воздух из груди:
– У-у-ы! С ума сведёте. Не слуги, а сборище недоумков. А ты чего с самого начала молчала? – обратился он к опекаемой.
– А меня никто не спрашивал, – ухмыльнулась Лейла.
– Вот бесстыжая! – наконец включилась в разбирательства Манана. – Я тебе говорила! – упрекнула она брата. – Совсем от рук отбилась.
Приёмная дочь лишь воздела глазки к небу и потрясла головой:
– Это моё дело. Кто мне запретит? – циничная улыбка слетела с губ, и она, резко переменившись, по полной наехала на слуг. – Чего уставились? Чего вы здесь собрались? Комедианты приехали?
Тер-Ованес успокоился и поддержал приёмную дочь:
– Живо по местам. Или вы уже все дела переделали?
Служанки, словно трудолюбивые муравьи тут же ринулись по разным направлениям.
Эсмина всё же не выдержала, слёзы брызнули из глаз, и она побежала к себе, проронив на ходу:
– Я тебе этого никогда не прощу.
Отец понял, что в настоящий момент он обязан извиниться перед дочерью. Перед тем, как сдвинуться с места, наставительно прошипел Лейле:
– Иди в мой кабинет и жди меня там.
Разговор с дочерью был долгим. Они помирились. Но всё же отец настоял: с этих пор Эсмине нельзя выходить из дома без сопровождения охраны.
Когда после беседы с ахавни Пангиягер вошёл в кабинет, то обнаружил там Лейлу, беспардонно взобравшуюся с ногами на хозяйское кресло. Спокойный взгляд девушки говорил о том, что Тер-Ованесу предстоит ещё один трудный разговор. Он жестом указал Лейле «брысь с моего места». Она нехотя переместилась в гостевое кресло. И снова поджала под себя ноги. Тер-Ованес уселся поудобнее и смерил девушку осудительным взглядом:
– И что мы с тобой будем делать?
Та в ответ демонстративно зевнула:
– Делайте, что хотите.